В сущности, известных детских брендов в периодике осталось два — «Мурзилка» для детей от 6 до 12 лет (в былые годы — от 6 до 9) и «Веселые картинки» для дошкольников и первоклассников. «Мурзилке» — 85, а «Веселым картинкам» — 53 года, это журнал послевоенный и по странному стечению обстоятельств ровесник XX съезда. После развала СССР они не исчезли, но если называть вещи своими именами, на рынок возвращаются именно в последние годы. После потерь многомиллионных тиражей¹ исторические бренды возвращаются на густозаселенное конкурентное поле, где присутствуют и нишевые детские журналы (типа «Смешариков» или «Geoленка»), и журналы «общего интереса» («Классный журнал»). Однако при столь масштабной конкуренции ничего подобного расцвету детской литературы, периодики и иллюстрации в 1920–1930-е годы не наблюдается. Преимущество разве что в одном: никто не устраивает идеологических погромов. Этот этап «Мурзилке», по счастью, удалось преодолеть без потерь. Чего не скажешь о более ярких довоенных проектах — журналах «Еж» (1928–1935) и «Чиж» (1930–1941).
Странное слово
Популярная советская литература, как и вообще многое советское, от атомной бомбы до универсамов, была во многом заимствованной. Александр Волков, автор «Волшебника Изумрудного города», черпал вдохновение у американца Фрэнка Баума (его книга «Удивительный Волшебник из Страны Оз» вышла в 1900 году). Николай Носов позаимствовал целый ряд персонажей своего «Незнайки» у канадца Палмера Кокса (1840–1924). Его «Новый Мурзилка.
Удивительные приключения и странствования маленьких лесных человечков», которые он сам же и проиллюстрировал, были изданы в России в 1913 году и повествовали о Знайке, Незнайке и прочих лесных человечках, в том числе и о Мурзилке. Палмер Кокс был надолго забыт, а несколько абсурдистское понятие «Мурзилка» осталось.
В мае 1924 года возник детский ежемесячный журнал «Мурзилка», издание ныне забытой «Рабочей газеты», выходившей с 1922 по 1932 год. Впоследствии над журналом взяли шефство более серьезные учреждения — ЦК ВЛКСМ и Центральный совет Всесоюзной пионерской организации имени Ленина. Что характерно, и «Пионерская правда», и «Комсомольская правда» появились в 1925-м — это было время институциализации коммунистических воспитательных процессов.
Конкурентное поле
1920–1930-е, несмотря на регулярные политические погромы, — эпоха расцвета книжной графики и детской литературы, который не повторился ни после войны, ни в постсоветский период. Неверно сводить тогдашнее журнальное и книгопроизводство к конструктивизму — хватало любой эстетики. Потому что люди, работавшие в детской иллюстрации в тандеме с детскими писателями, были безгранично талантливыми и по-ремесленному универсальными. Ярчайший пример — Владимир Михайлович Конашевич, оформлявший в разные годы одну и ту же книгу в разной манере и сохранивший при этом свой узнаваемый стиль. Именно тогда сложились знаменитые пары «художник — писатель», где художник не случайно стоял на первом месте: Владимир Лебедев — Самуил Маршак, Владимир Конашевич — Корней Чуковский, Николай Тырса — Борис Житков.
Дом книги на Невском, где располагалось ленинградское отделение Детиздата, был основным источником искусства для детей: здесь работал Маршак. Здесь возникли самые блистательные образцы журнальной периодики для детей «Чиж» и «Еж». С ними в первую очередь связаны имена Даниила Хармса, Николая Олейникова, Александра Введенского, Евгения Шварца, Корнея Чуковского.
Конечно, «Мурзилка» тоже был в «тренде», достаточно посмотреть обложки и тексты. Расцвет детской литературы и иллюстрации, что называется, «поднимал все лодки». Но ленинградским детским изданиям этот журнал явно уступал: «Чиж» и «Еж» стали неповторимой классикой, которая жила недолго, как и многие авторы этих изданий.
В ожидании расцвета
Есть какая-то странная логика в том, что более или менее современный образ Мурзилки был создан Аминадавом Каневским именно в 1937 году. Это ничего, что облик желтого, симпатичного, явно неизвестного науке зверька в пижонском берете был аполитичен: в последующие годы ему умело вставляли в лапы красные флажки. С 50-х годов «Мурзилка» и «Веселые картинки» получили монополию в сфере детской периодики, а каждый этап развития этих журналов соответствовал духу эпохи: иные обложки «Мурзилки» 50-х, пожалуй, не уступают «Нью-Йоркеру» (обложечные иллюстрации тоже печатались одно время без анонса или подписи), а несколько поскучнели оба издания — в том числе с точки зрения иллюстративной стилистики — начиная с 70-х. Если не считать, конечно, некоторых стилеобразующих образцов, например, творчества иллюстратора Виктора Чижикова, автора олимпийского Мишки.
Сейчас — новая эпоха и новые возможности. При этом бесконечно трудно найти стилистику одновременно соответствующую духу времени и не пошлую, особенно если целевая аудитория — широкая, а не сосредоточенная исключительно на бумажной поддержке диснеевских мультиков или Губки Боба Квадратные Штаны. У «Мурзилки» в активе по крайней мере легендарное имя. А так… пока ценителям искусства для детей приходится довольствоваться образцами букинистической литературы и периодики (теми же старыми «Мурзилками» и «Веселыми картинками») или репринтами довоенных и отчасти послевоенных лет.
1 Например, в 1978 году тираж «Мурзилки» составлял 5,8 млн экземпляров, а «Веселых картинок» в том же году — 5,3 млн, и это был результат многолетней тенденции к росту.
