День Паниковского

20 декабря наше прожорливое ведомство из трех букв, с 1918 года успевшее перебрать в разных сочетаниях пол-алфавита и сегодня скромно именующееся ФСБ, в очередной раз отметит свой бенефис. 92-летний монстр продолжает бодро пережевывать человеческие жизни, не гнушаясь при этом ни нефтяными скважинами, ни даже мобильной телефонией. Словом, руки мало того что грязные, так еще и загребущие.

Собственно, именины нашей тайной полиции, в 2000 году ставшей явной, надо бы отмечать в тот день, когда Иван Васильевич Грозный, маньяк и ретроград, создал опричнину. Его смело можно считать тотемной персоной для всех автократоров Руси, не исключая и выпускников ЛГУ и Высшей школы КГБ. Малюта Скуратов, Грязной и Басмановы кроме метелки и собачьей головы у седла имели еще и бездонную мошну и радостно сгружали туда конфискованные у «государевых изменников» ценности. Мародерство входило в опричный «социальный пакет».

Сегодня мы наблюдаем у себя под окном то же средневековье: коварного, жестокого и сдвинутого на этатизме царя, имеющего отдельный кабинет в Белом доме, как раньше — в Александровской слободе; Симеона Бекбулатовича, посаженного им на трон; опричнину, то есть лубянских, кремлевских и кого еще царь счел нужным туда вписать — и все они имеют неограниченное право над жизнью и собственностью земщины. А земщина — это мы с вами, это вся страна, которую именинники почитают кормом, питательной биомассой.
Опричники ходили в золоте, в парче, в драгоценных каменьях. При этом их отношения были так же теплы, как и у нынешних чекистов: доносили друг на друга царю и после опалы очередного коллеги «недружественно поглощали» его добро. В случае реальной опасности для страны опричники оказывались профнепригодны. В 1571 году Девлет-Гирей осадил Москву. Грозный царь забился в свою слободу и не стал отстаивать столицу, а опричники заперлись в Кремле и спокойно смотрели из-за стен, как город выгорает дотла вместе с жителями. В итоге «вставания России с колен» она едва не лишилась Пскова, а через 40 лет утратила Смоленск. Впрочем, это финал всех российских «вертикальщиков». Позорно проигранная Крымская война — следствие активной деятельности Николая I по перевоспитанию Европы в первых рядах Священного Союза. Надо полагать, что хлопоты бубновые по приобретению Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья, а также отмщение неразумным японцам путем вещих прогулок по дальневосточным островам кончатся тем же пиковым интересом, а гонки на устаревших судах вокруг Севастополя едва ли помогут возвратить себе «остров Крым».

Кстати, чекисты ни при Ленине, ни при Сталине, в отличие от фанатика и аскета Дзержинского, особо не постничали. В Крыму, едва успев отмыться от теплой крови жертв, они надевали содранные с расстрелянных шмотки, гребли драгоценности, мебель, фарфор. Въезжали в чужие квартиры и чужие усадьбы. Товарищ Ягода устраивал в своем загородном имении приемы и пикники с участием литературной и театральной элиты, а Берии в его роскошный особняк приближенные чекисты притаскивали красивых женщин, наловленных на улицах Москвы.

Так что ожидания некоторых наивных душ, что чекистские честность и неподкупность спасут страну, просто удивительны. Чекисты дорвались до главного угла красного треугольника, и ни армия, ни партия больше им не конкуренты. Пока эти крысы сидят в сыре под названием «Россия», они добровольно не уйдут. И если ставить на Лубянке памятник, адекватный новым временам, то это будет даже не «Паниковский с гусем», а «Чекист с ЮКОСом». Без Эрнста Неизвестного здесь не обойтись.