«Шифровка — двигатель прогресса»

«Шифровка — двигатель прогресса», — считает ветеран советской и российской дипломатии посол Борис Панкин

Панкин Борис Дмитриевич. Родился в 1931 году. С 1982-го по 1990 г. — посол СССР в Швеции, в 1990–1991 гг. — в Чехословакии, в 1992–1993 гг. — посол России в Великобритании. С 28 августа по 14 ноября 1991-го — последний министр иностранных дел СССР (после него эта должность просуществовала еще месяц под названием «министр внешних сношений СССР»). Был единственным советским послом, кто открыто осудил путч ГКЧП в августе 1991 года. С 1994 года живет в Швеции.

Шифротелеграммы в работе дипломата — это основа основ. Так и записано в Венской конвенции о дипломатических отношениях: главная задача любого посольства — информировать центр обо всем значительном, важном, особенном, что происходит в стране пребывания. Я начинал дипработу еще при Громыко. Он, когда в Стокгольм приезжал, говорил: «Мы о послах судим по тому, что они пишут».

А как вы составляли депеши, когда работали в Швеции?
Встречаюсь, к примеру, с премьером Улофом Пальме, возвращаюсь в посольство, пишу шифровку, излагая суть беседы, свои соображения, — она автоматически уже имеет гриф секретности. В Москве ее получают и по степени важности сортируют, делают разметку — таким-то лицам (включая самых первых в государстве), туда-то… Контроль строжайший: приезжает, к примеру, посол в командировку в Москву и хочет освежить в памяти свою же переписку — так должен вначале получить доступ. Потому что дипломатическая переписка имеет смысл, только если она откровенна и защищена.

Американцы — откровенны…
Откровенность — не синоним развязности. Эта вот игра в клички и прозвища... То, что они прокололись на безопасности документов — колоссальный провал. Они в принципе подвели всю мировую дипломатию. Карл Бильдт, глава МИД Швеции, проамерикански настроенный деятель, и тот сказал: «Мы теперь должны думать, и думать над тем, как и о чем говорить с американскими коллегами». Я слышал, президент Обама уже дал указание создать специальную комиссию по расследованию утечек. Американцы попытаются залечить раны и успокоить других. Но рубец останется надолго.

У вас за плечами 12-летний дипломатический опыт. Такого раньше в дипломатии не происходило?
Раньше невозможно было украсть сотни тысяч шифрограмм — элементарно технологии такой не было. Даже когда что-то одно важное пропадало, начинался переполох… Самой большой опасностью считались перебежчики. Скажем, побег Шевченко, который был помощником Громыко, а потом замом Генсека ООН. Но такое случается нечасто.

Заслуживают ли доверия американские шифровки?
В том, что речь идет о подлинных документах, сомнений нет. Не случайно Путин в беседе с Кингом вступил в полемику по ряду депеш. Версии, что это сделали сами американские спецслужбы, доверия не заслуживают.

Какое влияние оказывает рутинное шифродонесение на реальную политику?
Рутинное? Да вы что! Каждая такая телеграмма — событие. Я всегда говорил: шифровка — двигатель прогресса. Я ведь когда послом был, с помощью шифровок многие вещи пробивал. Например, года за три еще до перестройки начал продвигать наверх идею «шведской модели» — применительно к СССР. По моим шифровкам депутаты, министры приезжали в Швецию, изучали опыт… Было такое ходячее выражение: «Вот посол написал...»

Какие разоблачения Wikileaks вас, как дипломата, впечатлили больше всего?
Депеша госсекретаря США Клинтон сотрудникам Госдепа — собирать данные, а по сути шпионить за международными чиновниками в ООН, включая Генсека. Сама эта депеша — достаточное основание для того, чтобы ее автор подал в отставку. Поразило меня и то, что посол США в Грузии Джон Тефт на самом деле был полностью осведомлен о намерениях Саакашвили в отношении Южной Осетии. И даже пытался предотвратить бойню, уговорить Саакашвили не делать этого. Но когда все началось, посол Тефт написал: «Теперь нам надо подумать над тем, как работать с теми, кто не верит в невинность господина Саакашвили».