Королевская чума. Лютая ненависть и лютая жажда власти наказывают королей бессмертием, а королев — бесплодием. О том, что сеет власть в душе человека, — спектакль «Аквитанская львица» в Ленкоме
Джеймс Голдмен, конечно, не Вильям Шекспир. Однако его единственная историческая драма «Лев зимой» о семейных ценностях королевского двора времен Генриха II выдержала две суперэкранизации (первая — Энтони Харви с Питером О’Тулом и Кэтрин Хёпберн, за которую Голдмен получил «Оскара», и вторая — Андрона Кончаловского с Гленн Клоуз и Патриком Стюартом) и несколько успешных театральных постановок, от Бродвея до Москвы. В варианте Глеба Панфилова «лев» превратился в «львицу», поскольку там, где Чурикова, — какие уж львы?
Интрига про интригу
Предыстория ленкомовского спектакля не менее занимательна, чем сам сюжет: пьесу начинал репетировать режиссер Александр Морфов, главные роли были отданы Инне Чуриковой и специально приглашенному в театр Алексею Серебрякову, блестящему артисту, давно не выходившему на театральные подмостки. После долгих мучительных репетиций режиссер… исчез, и артист Серебряков в недоумении покинул театр. Рискующая потерять такую волшебную роль Инна Чурикова бросилась за помощью к своему супругу, режиссеру Глебу Панфилову. Тот подумал-подумал и предложил Дмитрию Певцову главную мужскую роль. Певцов уже, наверное, лет семь не имел премьер в родном театре, поэтому с радостью согласился. Многословная, не слишком подвижная американская трагедия требовала нестандартного решения, и Панфилов его нашел. Похоже, он достал его из режиссерского подсознания, в котором никогда и ничто не пропадает: не случившаяся в свое время «Жанна д’Арк» подсказала режиссеру неожиданный ход: историческая драма превратилась в средневековую балладу со страстями, проклятиями, античными скандалами, а также песнями-речитативами и ирландскими танцами. Странный кельтский оркестр расположился в левом углу сцены, зазвучали старинные трубы, забухали барабаны, над сценой разверзлось предрассветное звездное небо, и с широкой королевской кровати прямо в небо шагнул обнаженный мускулистый мужчина с седыми висками. Тот самый «лев» — король Генрих II Плантагенет (Дмитрий Певцов), заточивший свою жену Алиенору Аквитанскую (Инна Чурикова) в темницу и проводящий время в объятиях юной любовницы Эллис (Алла Юганова).
Изменница и предательница Алиенора лишь раз в год на Рождество выходит из тюрьмы и приезжает в Шеннон, чтобы увидеться со своими сыновьями. Рождество 1183 года особое: в эту ночь король должен сделать выбор и назвать имя своего преемника.
Так закручивается дворцовая интрига, постепенно переходящая в семейную трагедию.
«Мы порождаем войны»
Надо сказать, что нравы с тех давних пор не сильно изменились. О том, что на самом деле происходит за стенами королевских замков, мы приблизительно догадываемся. Раньше подробным разбором дворцовых интриг занимались драматурги и философы, ныне — дядьки-политологи. Война компроматов, попытки устранения конкурента чужими руками, борьба за сферы влияния, передел собственности, подкуп и шантаж внешних и внутренних врагов, убийства, закамуфлированные под несчастные случаи, сфальсифицированные обвинения, сексуальные скандалы, изощренные отравления — весь джентльменский набор «административных ресурсов» кочует из эпохи в эпоху, из страны в страну и благополучно добрался до нашего времени.
Дмитрий Певцов (Генрих II) и Инна Чурикова (Алиенора Аквитанская) — один из лучших актерских дуэтов на сегодняшней московской сцене
Наблюдая за этой «информационной» кровавой борьбой там, в высших эшелонах власти, можно, конечно, воскликнуть в гневе: «О времена! О нравы!» Но… Мысленно возвращаясь из средневековой Англии в наш российский XXI век, как-то сразу понимаешь, что времена всегда одинаковы. Только вместо Алиеноры Аквитанской — Борис Березовский, а вместо короля Франции Филиппа — Катя-Муму. Масштаб, конечно, другой. И полония в ту пору еще не изобрели. Довольствовались ядом кураре.У Голдмена высокопарный стих Шекспира низведен до бытового сленга кухни — тем явственнее связь с миром за окном. Власть разъедает души, как ржавчина, как раковая опухоль. Место боли занимает страх, липкий страх, постоянный, круглосуточный, несмываемый ни душистыми ваннами, ни грохочущим ливнем.
«У нас у всех всегда были ножи! — чеканит Чурикова-Алиенора. — Сейчас тысяча сто восемьдесят третий год! И мы варвары!» Чурикова произносит календарные цифры с такой очевидной интонацией, что зал взрывается аплодисментами.
Попытка победить ненависть любовью неминуемо закончится крахом, потому что от любви в этой семье остались лишь слабые воспоминания. Да и те разрушительны, как разрушительно все, что исходит от этих рук и исторгается этими ртами. И железная женщина Алиенора давно уже не женщина, а холеный упырь, ослепленный единственной страстью, которую она бережно извлекает из кованой шкатулки. Корона на ее голове зловеще мерцает рубиновым кровавым цветом. «Мы убийцы. Мы порождаем войны. Мы носим их в себе, как заразную болезнь. Неужели мы не можем хоть чуточку больше любить друг друга? Ведь мы могли бы изменить этот мир…»
Вольтова дуга
Дуэт Инны Чуриковой и Дмитрия Певцова — один из лучших актерских дуэтов на сегодняшней московской сцене. Роль женщины, повелевающей миром, разодравшей в себе любовь, как львица рвет когтями добычу, будто написана специально для Чуриковой. Впрочем, наверное, так оно и есть: режиссерское любование актрисой спрятать невозможно, оно сквозит в каждой сцене. Подобрать партнера к такой мощной, свободной, стремительной и умной артистке очень сложно, в этом смысле работа Дмитрия Певцова выше всяческих похвал. Роль Генриха — знаковая для актера, давно уже перешедшего из разряда молодых в разряд зрелых. Одной из первых театральных работ у Дмитрия был Гамлет в спектакле того же Панфилова. У него же актер сыграл свои лучшие роли в кино — Сомова в «Матери» и Володина в экранизации романа Солженицына «В круге первом». Именно в руках Панфилова на артиста нисходят какие-то уникальные озарения и позволяют ему решать сложнейшие психологические задачи, доступные только очень большим мастерам. Здесь, в Генрихе II, Певцов очевидно сыграл своего Ричарда III, сумев поднять голдменовского героя на шекспировскую высоту.
Олег Ефремов всегда требовал от актеров предельной эмоциональной концентрированности, того, что он называл «вольтовой дугой», энергетически соединяющей сцену и зал. В дуэте Чуриковой и Певцова этот эффект «вольтовой дуги», эмоциональной заряженности друг от друга, безусловно, присутствует. И искрит. Так искрит, что зал замирает от сопричастности к какому-то таинству, совершающемуся на его глазах. Подобные актерские свершения — пожалуй, главное, за чем мы приходим в театр.
