Российский суверенитет в области свободы печати всей своей тяжестью обрушился на Наташу Морарь, которая пыталась разобраться в том, кто из чекистов что и у кого украл: то ли друг у друга, то ли уже у народонаселения. Наташу отправили по месту рождения, в Кишинев, и хорошо еще, что она не родилась в Верхоянске или Магадане. Далее выяснилось, что ее покушения на чекистский общак равносильны попыткам свержения строя. Очевидно, суверенного строя «чекистов в законе», или, проще говоря, лубянской мафии. Народу казалось, что это не имеет к нему отношения, и он не стал протестовать.
9 мая впервые после 17-летнего перерыва власть решила покататься по Красной площади на бронетехнике, осуществляя свое суверенное право на милитаризм и гонку вооружений.
Демонстрация силы не прошла бесследно, потому что в августе суверенные российские безобразия вылились на международную арену и привели к попытке завоевать Грузию. Попутно российская власть позволила себе суверенное прочтение международного права, признав независимость Абхазии и Южной Осетии. Такая передозировка суверенитета оказалась непосильной для прогрессивного человечества, почти приведя к международной изоляции России и обеспечив отток испуганных инвестиций. Народ безмолвствовал, а зачастую и радовался суверенному разбою.
И весь год продолжались публичные истязания Василия Алексаняна, Светланы Бахминой и Михаила Ходорковского. Народу опять-таки казалось, что это суверенное право Лубянки и ФСИНа.
В конце сезона Кремль элегантно, в одно касание, уничтожил остатки многопартийной системы, скупив на корню у Никиты Белых, держателя контрольного пакета акций, и других мажоритарных акционеров из политсовета типа Гозмана и Надеждина торговый дом под названием СПС, расплатившись бюджетными деньгами (на кремлевское «Правое дело») и Кировской губернией. Что было вполне в духе российских автократов, дававших своей челяди «на кормление» целые области. Народу было все равно, даже когда чекисты ножничками стали потрошить Конституцию, выкраивая себе 12-летнее царство-государство. Но тут, дополнительно к мировому, грянул суверенный кризис, и выяснилось, что у суверенной автократии нет суверенной еды, а цены на нефть не хотят подчиняться декретам.
В наступающем году народу предстоит узнать, что отсутствие свободы способствует отсутствию внетрубной экономики, а отсутствие экономики не способствует присутствию еды. Захватывающие приключения А и Б, сидевших на трубе, народу придется пережить на собственном примере не далее февраля-марта. И это будут чисто суверенные радости.
