Помните, как гордо еще недавно звучало — «он банкир»? А если к тому же «инвестиционный банкир» — то это, считай, совсем Ротшильд! И как жалко звучит теперь? В лучшем случае как прогоревший бизнесмен, а то и вовсе безработный. И ведь не потому, что инвестиционный банкир — синоним жулика. Есть среди них и весьма талантливые люди. Правда, не все. В конце концов, именно они выступили разносчиками мирового кризиса. Читатель может удивиться: почему же я тогда отношу эту профессию к замечательным?
Объясняю: я — о профессиях, замечательных тем, что их осваивает не имярек, а государство. Таких все больше и больше. Что любопытно, до кризиса, несмотря на то что государство брало приступом одну отрасль экономики за другой, чиновники высшего звена периодически заявляли, что не государственное это дело — заниматься коммерцией. Бывало, признавали: государство, в принципе, не для того придумано. Как и то, что частник эффективнее: коммерция для него единственная цель, ради которой он готов пойти на все тяжкие, а у госструктуры всегда есть элементы раздвоенного сознания. К тому же бизнес за казенный счет — это не бизнес, а кормушка... Так что в ряду профессий, осваиваемых государственными мужами, почетное место занимает профессия коррупционера.
Но когда грянул кризис, все поменялось. Частники, чтобы не утонуть, сами косяками идут в госневод. И никто уже гимнов частной инициативе не поет. Но ведь есть жизнь и после кризиса. Похоже, верят в это не все. На 2 марта анонсировано рассмотрение правительством законопроекта о создании госкорпорации «Российское финансовое агентство », которая должна заняться размещением и управлением средств Фонда национального благосостояния (ФНБ). А это, на минуточку, почти $88 млрд.
Начну с того, что само словосочетание — госкорпорация «Российское финансовое агентство » — это надругательство над останками административной реформы, задуманной в том числе и для ограничения коррупции. Агентство, по логике той реформы, — подвид органов федеральной исполнительной власти, предоставляющей госуслуги, то есть услуги, которые может предоставить только государство. Например, госрегистрацию. Госкорпорация же — нечто юридически настолько расплывчатое, что предмет деятельности каждой из них приходится описывать отдельным законом. В отчете Совета Федерации о законотворческой деятельности за 2007 год специально подчеркивается, что, передавая госкорпорациям свои ресурсы, государство теряет над ними контроль. И вот госкорпорации, названной к тому же федеральным агентством, поручается часть накопленных в тучные годы государственных нефтяных доходов.
Стоит ли удивляться, что за право рулить ФНБ в мутной воде чиновники вели нешуточную борьбу. Главные фигуранты — Внешэкономбанк, кстати, уже получивший статус госкорпорации, и подразделения Минфина, который в конечном счете победил и теперь будет формировать госкорпорацию. В Минфине говорят, что вначале, по мере ее формирования, функции управления ФНБ на конкурсной основе будут переданы на аутсорсинг истосковавшимся по настоящему делу частникам, профессиональным инвестиционным банкирам, а потом госкорпорация справится сама. Понимаю, в условиях опустошений, произведенных кризисом, квалифицированный финансист вполне может предпочесть работу в госструктуре. Но суть не в том, погоны какого ведомства носят чиновники, ставшие по совместительству инвестиционными банкирами.
Картина и без того пустынна. Я не говорю о нефти или, боже упаси, газе. Я — о сфере финансовых услуг. Три госбанка правят бал в своем секторе. Теперь на финансовом рынке может воцариться создаваемая госкорпорация. И ведь никто даже не говорит о том, что это временно, пока кризис не отбушует. Планы наверняка амбициозно-бессрочные.
И все-таки сапоги должен тачать сапожник, пироги печь пирожник. Не дело государства заниматься тем, с чем отлично по его поручению справится какая-нибудь «Тройка Диалог» или «Ренессанс Капитал», как они это делают по поручениям частников.