Валентин Гафт решил разобраться в личности Сталина и попытаться понять, почему он и сегодня «живее всех живых». Результатом размышлений актера стала пьеса в стихах, которую ставит в «Современнике» Роман Виктюк. В главных ролях — Валентин Гафт и Александр Филиппенко. The New Times побывал на репетиции спектакля, премьера которого назначена на 30 января
«Сталину там — в аду — очень неспокойно, — убежден Роман Виктюк. — Он не может смириться с тем, что так рано должен был уйти с земли под названием СССР. И он выбрал Гафта, этого интеллигентного, тонкого, умного, талантливого человека, для того чтобы тот впустил его в себя ненадолго».
Это было талантливо
«Гений, гений пришел!» — приветствует Валентина Гафта Виктюк. «А вот и второй гений появился!» — так режиссер комментирует выход на сцену Александра Филиппенко. Репетиция началась.
С первых минут понятно, что главный в «трио гениев» — Роман Виктюк. Робкие, но настойчивые попытки народных артистов привнести в спектакль «отсебятину» особого успеха не имеют. Режиссер контролирует каждый шаг, каждый поворот головы актеров. «Валя! Ты же киношник! Подними голову! На нее должен падать свет!» — кричит Виктюк Гафту. Тот тихо и с некоторым изумлением замечает: «А я разве киношник?..» Но голову держит так, как требует режиссер. Филиппенко миролюбиво спрашивает Виктюка: «Возможна ли импровизация в пределах заданной композиции?» И получает ответ в типичной для режиссера дружелюбно-непререкаемой манере: «Нежелательна».
Виктюк придирчиво выверяет каждый миллиметр мизансцен, радуется, как ребенок, своим и актерским удачам («Как же это было талантливо! Браво! Ты гениально это сделал!») и негодует («Нужно делать не так! Ты же видишь, что я жестокий человек!»), по ходу репетиции отметает старые и находит новые решения. Автор пьесы Валентин Гафт иногда ворчит: «А завтра будет все другое...» И получает в ответ: «Собрались тут одни старикиворчуны!» А через минуту: «Саша! Валя! Ну вы же понимаете, что если бы я вас не слушал, то сошел бы с ума!»
Спустя час после начала репетиции в зале запахло сигаретным дымом. Корреспондент The New Times, все это время мечтавший о сигарете, попытался определить источник райского аромата и обнаружил в зале Галину Волчек. Появление худрука «Современника» не сразу заметил и Виктюк. «Ах, вы здесь! Добрый день, Галина Борисовна!» — поздоровался режиссер и немедленно продолжил работу: «Валя! Тебе это надо? Сиди в своей будке и молчи!»
Правильный союз
«Мне всегда было очень интересно все, что делает Гафт. Но я не представляла себе, что из этой пьесы-фантасмагории можно сделать такое сценическое действо, — сказала Галина Волчек в интервью The New Times. — Мне кажется, что пока — хотя я боюсь загадывать и говорить о том, что выйдет в целом, — получается очень интересно, увлекательно и, помоему, очень талантливо. Это очень правильный союз».
Вслед за Галиной Волчек до премьеры судить о спектакле не будем и мы. Но то, что постановка будет весьма необычной, понятно уже сейчас. Документальные материалы (например, звучащие во время спектакля записи выступлений Маленкова и Берии) соединяются в пьесе с беседами Сталина с Зюгановым и Жванецким (их роли исполняет Александр Филиппенко), музыка Шопена — с воем волков... Необычна и интерпретация произведения Гафта. Судя по фрагментам репетиции, Виктюк акцентирует внимание на Сталиневожде, человеке-демоне. А автор пьесы, похоже, хотел показать Сталина не только «отцом всех народов», но и человеком переживающим, страдающим от причиняемого им зла.
Старики-ворчуны
После репетиции Гафт, Виктюк и Филиппенко спускаются в буфет «Современника» и обсуждают детали работы над постановкой. «Надо будет накануне премьеры сделать два прогона — утром и вечером. Нужно текст целиком проговорить, чтобы не забыть его на сцене», — волнуется Гафт. «Так проговори его дома!» — предлагает Виктюк. «Нет, дома — это совсем другое...» — «Ну хорошо, попробуем», — неожиданно соглашается режиссер. «Жестокий человек» Виктюк забывает о «стариках-ворчунах», о том, что актерам «лучше помолчать» и внимательно слушает предложения Филиппенко и Гафта.
«Валя впервые прочитал мне этот текст за кулисами Дома литераторов, — вспоминает Роман Виктюк. — Тогда там проходил вечер памяти замечательного артиста Михаила Александровича Ульянова. И мы с Гафтом пропускали свои выходы на сцену, говорили, что «пойдем следующим номером» — потому что он читал, а я его слушал. И поскольку мы с Валей знакомы много-много лет, то, закончив читать, он без паузы спросил: «Когда мы начнем репетировать?» Я сказал: «Завтра». И мы на следующий день встретились. Валя только уточнил: «А кто еще может сыграть в этом спектакле?» Я ответил: «Только один человек — Филиппенко»... Мы не знали, где это будем ставить — в «Современнике» или другом театре. Мы встречались у Вали дома, по-моему, два с половиной месяца. Мы репетировали так, как будто знали, что это скоро выйдет».
Просить прощения
До выхода спектакля осталось всего ничего: премьера назначена на 30 января. Но о том, каким будет «Сон Гафта, рассказанный Виктюком», готов говорить лишь Виктюк (Валентин Гафт, скупо рассказывая о своем «Сне», предупреждает: «Только печатать это не надо. Мне это совсем не нужно: для меня главное — работа»)
«Эта пьеса не только фантасмагория, это неизвестный для меня жанр, — говорит Роман Виктюк. — Я думаю, что в постановке нашла отражение, безусловно, структура Ионеско, Беккета... Вся мировая культура до сегодняшнего дня питает нас, потому что Сталин уничтожал это. И как трава, которая все равно пробивается из-под асфальта, так и души тех, кого он ненавидел, уничтожал, вдруг как будто собрались на маленьком пятачке сцены театра «Современник». И все кричат: «Не надо, забудьте о нем!» И самое главное — мы должны просить прощения за миллионы уничтоженных людей во времена существования СССР. Пока этого не произойдет, Ленин будет лежать в Мавзолее. Надеюсь, что наша постановка что-то сможет изменить...»
Из пьесы «Сон Гафта, рассказанный Виктюком»
Молчание слепого большинства
Кончалось страшным воем заключенных.
Но в лживой простоте твоих речей —
Смертельная тональность приговора...