#Главное

Яковлева vs Гудков

2010.11.13

14-01.jpg

Через две недели после гибели Сергея Магнитского,
в конце ноября 2009 года, в редакции The New Times спорили два человека: бизнесмен Яна Яковлева, сама попавшая под каток российской судебно-следственной системы и чудом из нее вырвавшаяся, и депутат Госдумы полковник ФСБ в отставке Геннадий Гудков. Оба говорили: реформы российской системы власти необходимы, бизнес бежит из страны, репутация государства ниже плинтуса. Прошел год. Председатель некоммерческого партнерства «Бизнес-солидарность» Яна Яковлева и депутат Государственной думы РФ Геннадий Гудков вновь встретились в редакции


После шумных отставок во ФСИН и обещаний президента прекратить «кошмарить бизнес», после внесения поправок в законодательство по статьям об экономических преступлениях в предпринимательском сообществе стал наблюдаться некоторый оптимизм из серии «хуже уже некуда», значит, может быть, будет лучше. Стало?
Геннадий Гудков: Стало хуже.
Яна Яковлева: Да, хуже: система просто не замечает того, что мы говорим, пишем, возмущаемся.
Гудков: И результат: в Европе российский бизнес чувствует себя почти изгоем. Российские капиталы постоянно под подозрением. Многие уже залетели. Я знаю одного вполне приличного предпринимателя, который купил в Великобритании гостиницу, вложил $12 млн, и она вдруг стала резко убыточной. Он, естественно, начал разбираться с менедж- ментом, а потом мне сказал: «Там такое отношение, как будто я бандит, как будто я всю жизнь крошил черепа. Прихожу в суд, а на меня смотрят, как на человека даже не второго — третьего сорта. И я все суды проигрываю. То есть, когда я приезжаю, веду в ресторан, плачу за обеды, ужины и все остальное, мне улыбаются. Но как только я начинаю влезать в бизнес, которым занимаются англичане, тут улыбки заканчиваются, они не хотят с русскими иметь дело...» И это массовое явление. Хотя в Восточной Европе — в Сербии, Черногории, Болгарии — чуть легче, а в других странах Европы очень жесткое отношение.
Яковлева: Все-таки важнее, что у нас внут­ри происходит.

Плюсы двойных стандартов

Гудков: А нам для «внутри» важно, что наши капиталисты, наша номенклатура деньги не в Сбербанке хранят...

А где?
Гудков: Где дети учатся — в Англии, в США... Важно не потому, что это лучше для страны — для экономики страны, конечно, хуже, но нам зато здесь безопаснее. С одной стороны, мы ругаем США и Великобританию, они у нас враги злющие, с другой стороны — дети там, капиталы, бизнес, активы и прочее. Двойная мораль: для населения клеймить США, а американцам объяснять, что у нас иначе нельзя, а то к власти националисты придут, экстремисты, отморозки. «Ну замочили мы вас немножко — это чтобы перед страной марку держать, у нас это все для пиара». Я же знаю, кто эти разговоры ведет...
14-02.jpg
Яна Яковлева — финансовый директор компании
«Софэкс». Основатель и председатель некоммерческого
партнерства «Бизнес-солидарность»,
созданного для защиты предпринимателей.

Кто?
Гудков: Я не люблю персонифицировать.

Хотя бы на каком уровне власти?
Гудков: Почти на любом. Так вот, этот двойной стандарт с определенной точки зрения нам в России полезен. При таком положении дел наша власть никогда не решится на массовые репрессии. Побоятся санкций, закрытых ворот в Европу.
У наших чиновников дипломатические паспорта — им визы не нужны.
Гудков: Если им завтра закроют въезд к семьям, к капиталам, к резервным площадкам, которые уже там созданы, это для них будет трагедия. И это является мощным сдерживающим фактором.
Яковлева: А если бы не сдерживающие факторы, они бы пошли на это?
Гудков: Думаю, что нашлось бы достаточно отмороженных голов. У Кремля много башен, там есть и безбашенные люди, которые могли бы пойти на массовые репрессии.

А какой в этом смысл?
Гудков: Нужно держать страну. Вертикаль власти себя исчерпывает. Сыпется то в одном месте, то в другом: то Кавказ вздыбится, то что-то не получается с губернаторами, то с управлением милицией. Постоянные сбои, которые нарастают как ком. Нужны другие формы управления, а по-другому наша вертикаль власти не умеет и не хочет.
И та башня, которая говорит про модернизацию, тоже?
Гудков: Та башня правильно говорит, что модернизация нужна, но как ее проводить в условиях тотального бюрократического засилья, тотальной коррупции, в условиях, когда лучшая часть общества, его элита, отсечена от принятия решений? Политические партии отстранены, депутатский корпус тоже, региональные элиты, интеллигенция, творческие люди — все. Власть окуклилась и очень неохотно пускает внутрь новых людей. А если пускает, то по принципу личной преданности. Политической борьбы нет, она заменена аппаратной, номенклатурной борьбой, которая неизбежно ведет к деградации власти.

Путин пойдет на модернизацию?
Гудков: Думаю, что уже нет. У него было для этого десять лет. В интервью за рулем «Лады-Калины» он сказал, что ошибок практически не сделано, все было правильно.
14-03.jpg
Геннадий Гудков — депутат Государственной думы РФ,
заместитель председателя Комитета
по безопасности, заместитель руководителя
фракции «Справедливая Россия».
Полковник ФСБ в отставке.

Он вернется в 2012 году?
Гудков: Для России не имеет значения, кто вернется в 2012 году — Медведев, Путин, Собянин или еще кто-то. Имеет значение только одно — на волне чего придет новый президент.

Новый передел


А что бизнес? Продолжает сидеть под матрасом и бояться?
Яковлева: Правоохранители распоясались еще больше.

Так ведь приняты поправки в законодательство?
Яковлева: Приняли поправки, в которых написано — предпринимателей нельзя сажать до суда. Суд заявляет: «А это и не предприниматель вовсе». И продолжает сажать. Я могу привести пример: Краснодар, у мужа с женой отобрали здание, подделали протокол собрания учредителей. Так мало этого: мужа посадили за растрату — якобы он, управляя бизнесом, растрачивал этот бизнес. Мы-то думали, что это для чиновников статья — растрата, но нет, оказывается, предприниматель тоже может растратить.
Гудков: Идет беспрецедентный передел, причем самыми черными, преступными методами. Отъем собственности стал обычным, заурядным явлением. Правда, в этом виноват и сам бизнес. Когда мы формируем какие-то общественные движения, партии и обращаемся за поддержкой к предпринимателям, они говорят: «Мы политикой не занимаемся. Мы занимаемся экономикой». Прекрасно, ребята. Как только вы созреете или, наоборот, ослабнете, или ваши враги одержат победу — к вам придут, и ваши денежки будут их денежками, потому что наша политика — это агрессивная среда, соляная кислота, в которой вы плывете. Рано или поздно вы там растворитесь.
Яковлева: Люди элементарно боятся...
Гудков: Бизнесмены на все просят отмашку из Кремля. Я говорю: «Ребята, если я получу отмашку из Кремля, зачем вы мне нужны? Вы хотите иметь нормальную политику, тогда в нее надо вкладываться».

Дело Ходорковского, смерть Магнитского… Что еще должно произойти, чтобы бизнес понял, что нельзя отделять себя от политики?
Яковлева: Но что должен сделать бизнес, чтобы поменять эту систему? Просто финансировать партии? Если бы они еще что-то предлагали бизнесу… Бизнес сегодня — это непрекращающийся ежедневный кошмар. С огромным количеством проблем — если говорить о настоящем бизнесе, а не таком, где сидят жены и родственники чиновников, у кого есть поддержка, коррупционное распределение заказов и не нужно волноваться о клиентах. Я читаю тут в одной газете интервью с главой Росфиннадзора. Корреспондент его спрашивает: «Правда ли, что при строительстве дорог крадут больше всего?» Тот отвечает: «Нет, неправда. Больше 60% на строительстве дорог украсть сложно». Только вдумайтесь, что он сказал! Значит, в других до 90% крадут. И какой смысл вести бизнес, зарабатывать эти несчастные три копейки, когда можно украсть, причем абсолютно безнаказанно. Нормальный, реальный бизнес не может конкурировать с коррупционным, созданным при чиновнике или государственной структуре. Государство вытесняет бизнес. Те, кто постарше и у кого достаточно денег, уезжают. Почему уезжают? Потому что жизнь короткая. Потому что отдали уже 20 лет: в перестройку у всех глаза горели, а на выходе что? А молодые люди не идут в бизнес, они предпочитают давиться в конкурсе за место начальника ЖЭКа: в Институт муниципального управления конкурс был 352 человека на место! Я недавно подумала, что наша компания не перейдет уже к нашим детям. Ни один молодой человек в здравом уме за эту бодягу не возьмется — за ежедневную борьбу с бюрократическим аппаратом, за эти тонны отчетов. У меня на одного менеджера — два бухгалтера. Я всю свою прибыль отдаю на содержание аппарата, который должен бесконечно отчитываться. Я не зря говорила о страхе, в котором живет бизнес. Многих он просто парализует: когда приходят вот эти люди с острыми глазами и короткими стрижками, приходят пока не к тебе, к знакомым, становится очень страшно, правда.
 

...вызвал начальник тюрьмы и говорит: «У вас нет знакомств в американском посольстве?» Они говорят: «Нет, а при чем тут американское посольство?» — «Я бы хотел, чтобы меня из списка Кардина вычеркнули»    



Я тоже в жизни много чего не знала до того момента, пока ко мне не пришли, — потому что мне было некогда, у меня было дело. Я читала «Файнэншл таймс», смотрела Би-би-си, мне было интересно, и я чувствовала себя частью мира, в котором существуют законы экономики, которые надо изучать и понимать. Мне казалось, если я туда встроюсь вместе со своим бизнесом, то все будет хорошо... Потом ко мне пришли. И я теперь смотрю Первый канал, все новости смотрю, чтобы читать между строк и знать, что будет со мной.

Вы по-прежнему боитесь?
Яковлева: Нет, после тюрьмы перестала.1 Потому что я знаю, что там. Страх неизвестности — это хуже всего. Ты в этом состоянии не можешь действовать адекватно. Я себя поймала на том, что, когда за мной закрылась дверь камеры, я даже почувствовала какое-то облегчение: не надо больше ничего решать.

Взятки, откупные — выросли?
Яковлева: Да куда ж еще? Суммы, которые называются, — 200, 300, 400, 500 тыс. долларов. Но все больше людей понимают, что это бесполезно: давая деньги, откупаются только от первого маленького оперативника, а тут целая система. Я пытаюсь настраивать коллег на то, что нужно бороться и нужно защищать себя.

За красной стеной

Тот бизнес, который думал, что Медведев что-то изменит, разочаровался в нем?
Яковлева: Думаю, да. Бизнесмены — это люди, которые добиваются результата действием. А там все на уровне пиара. Медведев правильные вещи говорит, но ты давай уже, действуй, мы поможем, только начни.
Гудков: Какая-то надежда еще есть. У Медведева примерно год для того, чтобы осознать необходимость решительных перемен, сформулировать их и понять, что опираться на нынешнюю окуклившуюся бюрократию невозможно.
Может, Медведев не верит, что бизнес, тот, который внизу, готов ему помогать?
Яковлева: Тогда какой он президент, если не верит? Если ты президент, ты должен верить в свою страну, в людей. Посмотрите, у нас же все разрушается. Наркомания захлестывает, и не только потому, что через нас идет трафик, который Госнаркоконтроль не может остановить. Нет, у нас полное отрицание всякой науки и всякой программы, которая могла бы помочь людям и что-то предложить взамен. И это не то чтобы намеренно кто-то вредит, просто мы не нужны им, тем, кто во власти. У них есть эта стена красная, за которой они сидят в золотых залах.
 

Геннадий Гудков: Бизнесмены на все просят отмашку из Кремля. Я говорю: «Ребята, если я получу отмашку, зачем вы мне нужны? Вы хотите иметь нормальную политику, тогда в нее надо вкладываться»    



Устрашение на заказ

Годовщина смерти Магнитского отмечена чудовищным избиением правозащитника Константина Фетисова, журналиста Олега Кашина. У вас есть объяснение — что происходит?
Гудков: Есть. К сожалению, сегодня у власти новая методика — нанимают неких «неустановленных лиц», которые расправляются с людьми хулиганскими методами.

Откуда идет заказ?
Гудков: От начальников разного уровня.

Дело Бекетова, Фетисова, Кашина — связанные вещи?
Гудков: Необязательно, просто если можно одного избить и ничего не будет, второго, то почему бы эту методику не использовать дальше?

Власти используют преступные или околокриминальные элементы для устранения людей, которые им мешают?
Гудков: Для запугивания, для физических расправ, к сожалению, — да.

Зачем? Они и так все контролируют.
Гудков: А так проще. Неизвестные лица избили — с кого спрос?
Яковлева: А я все-таки не стала бы так упрощать. Вот Ольга Романова, ваша коллега и жена сидящего мужа-предпринимателя, рассказала мне одну показательную историю. Она тут встречалась с двумя бизнесменами, которые вышли из Матросской Тишины. Перед выходом их вызвал начальник тюрьмы и говорит: «Спасибо за сотрудничество, как мы с вами хорошо посидели. Рад был с вами познакомиться». (А они там по полтора года отсидели.) И спрашивает: «У вас нет знакомств в американском посольстве?» Они говорят: «Нет, а при чем тут американское посольство?» — «Я бы хотел, чтобы меня из списка Кардина вычеркнули». Значит, что-то есть, что их пугает. И я себе говорю: чтобы не бояться, нужно быть просто чуть умнее, чем те, кто боится.
Дискуссию вели Евгения Альбац,
Илья Барабанов, Любовь Цуканова




Shares
facebook sharing button Share
odnoklassniki sharing button Share
vk sharing button Share
twitter sharing button Tweet
livejournal sharing button Share