 |
The New Times расспросил модного кутюрье, что происходит в фэшн-индустрии и почему он перестал участвовать в российских неделях моды
На парижской Неделе моды Игорь Чапурин представляет свои коллекции уже шесть лет. Модный дом Chapurin хорошо известен в Европе. В России художника знают и как театрального дизайнера: с 1999 года он разрабатывает костюмы для драматических и музыкальных спектаклей.
Три лучше, чем ничего
Кто из русских авангардистов на вас повлиял при создании новой коллекции?
На цветовые сочетания вдохновляли Кандинский и в чем-то Малевич. Я нашел оригинальные работы Кандинского в Париже, его графику, которая раскрашена красками, мне это очень помогло в создании коллекции. Его цветовые сочетания для меня были новыми, сложными и достаточно смелыми, хотя кому-то они могут показаться несовременными.
Вас всегда вдохновляет живопись?
Предыдущая коллекция, осень–зима-2010, называлась «Сибирь». Мне было интересно показать ночную сибирскую землю, где не всегда понимаешь, где небо, где земля. Поэтому в коллекции вещи с темными оттенками — глубокий бордовый, фиолетовый, черный. Я в принципе стараюсь творчески подходить к тем вещам, которые меня завораживают и восхищают, стараюсь как-то воплотить их в коллекции.
Коллекция весна-лето 2011 года
Что сейчас происходит в индустрии моды? Она вышла из кризиса?
Многие мировые бренды в кризис замораживали дорогие проекты и сокращали свое присутствие на рынке. Зато дизайнеры стали более вдумчивыми в подборе тканей, в формировании ценовой политики. Но говорить о том, что экономический кризис в моде закончился, пока рано. Если и есть какое-то медленное восстановление, то точно не у нас. Вкладывать деньги в моду считается выгодным во всем мире, но не в России. На Западе индустрия более развита, во многих модных брендах есть «старые деньги», и поэтому у них начинается какое-то оживление: открываются бутики, появляются новые линии и имена. Западная мода сама себе помогает, она направляет нужный поток крови по нужным сосудам с нужной скоростью — и процесс восстановления идет быстрее. У них эта индустрия — некое сообщество. В России об этом говорить рано. Наша фэшн-индустрия не имеет единого органа, который мог бы управлять потоком крови, каждый выживает сам.
Что это за единый орган, о котором вы говорите?
В Париже есть Палата высокой моды, объединяющая дизайнеров, журналистов, которая занимается логистикой, созданием единого фэшн-пространства и в целом помогает существовать дизайнерам. В США примерно та же система. Наша беда — разрозненность. Но я верю, что когда-нибудь мы это преодолеем. Просто на это нужно время.
Вы уже два года не участвуете в российских неделях моды. Можете оценить их со стороны как эксперт?
Западные журналисты всегда задают вопрос: «Как вы разбираетесь в своих неделях моды?» Конечно, когда в стране не одна Неделя моды, а три,* * Russian Fashion Week, Volvo-Неделя моды и Bosco Fashion Week. это скорее разрушающий фактор, чем созидающий. Возможно, это говорит о том, что неделя моды — всего лишь бизнес-проект, перед которым не ставится сверхзадача. Неделя заканчивается, дальше пустота, до следующей недели. У меня необходимости участвовать в этих показах по большому счету нет, да и никогда не было, потому что я всегда шел своим путем. Но, наверное, в нашей ситуации пусть лучше будет три недели, чем ни одной.
Сначала поставить на ноги
Как наш «глянец» участвует в формировании отечественной моды? На Западе поддержка со стороны модных журналов — чуть ли не 50% успеха дизайнера.
Американский глянец воспевает американскую моду, поддерживает своих дизайнеров, уважает собственные традиции. Итальянские и французские журналы делают то же самое. Российская ментальность основывается на пословице: «Бей своих, чтобы чужие боялись». Я много говорил с редакторами о том, что в журналах по полгода не появляется одежда ни одного русского модельера. Когда пишут только о тех, кто размещает рекламу, это путь неправильный. Надо помочь российским дизайнерам встать на ноги, а потом пользоваться этим.
Может, русская мода просто не заслуживает того, чтобы о ней писали, в отличие от американской?
Мы же не сравниваем 5-летнюю девочку с 30-летней женщиной. Американской индустрии моды чуть ли не сто лет, а нашей — десять. В моде, как и в природе, существуют временные циклы, через которые никто не может перескочить. Российские дизайнеры — это по большей части маньяки, которые верят в свое дело. У нас нет механизмов, которые бы как-то поддерживали таланты. Молодых британских дизайнеров вывозят во Францию на выставки, оплачивают им стенды, дают возможность мировым байерам* * Закупщики, пополняющие коллекции в бутиках и магазинах. общаться с ними. В Англии есть премии, благодаря которым талантливые дизайнеры получают возможность бесплатно арендовать помещения для мастерских. У нас все держится на терпении, на вере в будущее и умении бесконечно работать.
Нет монополии!
Как вы считаете, что является определяющим в современной моде?
Индивидуальность человека. Большинство дизайнеров стараются не монополизировать свой стиль. Они производят как можно больше коллекций. Благодаря этому каждый человек может сделать свой образ индивидуальным. Так будет и дальше. Сейчас личность потребителя важнее, чем индивидуальность дизайнера. Существует огромное количество брендов, потребители которых не знают, кто их создал. Это общемировая тенденция. В России индивидуальность долго была со знаком минус. Сейчас мы избавились от этого стереотипа. На Западе же к индивидуализации моды пришли другим путем. Там люди стараются отвоевать свой кусочек земли вопреки глобализации.
Что дает вам сотрудничество с театрами?
Работая в одной среде, становишься ее заложником. Это плохо для карьеры. Когда сталкиваешься с другим миром, меняются ощущения, чувства и даже мировоззрение. Театральная иррациональность добавляет оттенков в основной работе. Театр делает меня свободнее.
Игорь Чапурин родился в 1968 году. Учился в Витебске. История Дома моды Chapurin началась с победы студента технологического института на парижском конкурсе молодых дизайнеров, организованном фирмой Nina Ricci в 1992 году. Свою первую коллекцию haute couture под названием To Russia with love («В Россию с любовью») модельер представил в 1995 году. Работал для итальянского Дома моды Galitzine, получил высшую награду Российской ассоциации высокой моды «Золотой манекен» и национальную премию «Овация». С 1999 года сотрудничает с театром. Работал с Олегом Меньшиковым в постановке «Горе от ума», с Кириллом Серебренниковым в «Демоне», с 2005 года делает костюмы для постановок Большого театра.
