Ни за колбасу, ни за свободу. Вроде бы причин для масштабных протестов в России предостаточно. Только протестов почти что нет. Почему молчим — спрашивал The New Times
«Только конкретные социальные потрясения в одной отдельной точке пространства могут поднять протест», — убежден президент Института национальной стратегии Станислав Белковский. По мнению политолога, никакие законы и правительственные инициативы не заставят людей в России бунтовать.
Вековой опыт молчания
«Они скорее выйдут за колбасу, чем за свободу. Наш человек напуган советским прошлым, когда было запрещено думать и говорить. Сейчас — можно. Режим не вмешивается в личную жизнь граждан, за некоторыми исключениями. Поэтому человеку без активной гражданской позиции просто сложно объяснить, почему его страна не свободна», — констатирует политик Илья Яшин.
«Уже 20 лет во главе угла мысль — сиди дома и не высовывайся», — говорит председатель Межрегионального профсоюза работников автомобильной промышленности (МПРА) Алексей Этманов. По мнению лидера Движения в защиту Химкинского леса Евгении Чириковой, это явление гораздо старше: «Наша национальная черта — способность к крестьянскому долготерпению, способность воспринимать власть, как погоду. Мы будем терпеть, переждем, потом погода наладится, и все будет хорошо».
Профсоюзы слабы, запуганы или куплены
Опрошенные The New Times эксперты сходятся в одном: основная причина, почему в стране практически немыслимы акции коллективного действия, — дефицит сильной и действующей системы профсоюзных организаций. «Профсоюзы в России мертвы», — говорит Станислав Белковский. По мнению Ильи Яшина, отсутствие структурированного и организованного профсоюзного движения «является сдерживающим фактором к формированию в России механизма гражданского контроля».
Профсоюзы слабо развиты, потому что на них давит работодатель, говорит директор Института коллективного действия Карин Клеман: «Они подвергаются мощному прессингу, увольняются лидеры, лишают премий, людей пугают». Это подтверждают и лидеры самих профессиональных союзов. Алексей Этманов: «Моих товарищей привлекают по статьям «экстремизм», их изречения в статьях и выступлениях приписывают к экстремистским лозунгам, грозят тюрьмами. Репрессивный аппарат задействован и работает слаженно». Александр Захаркин, председатель сургутского профсоюза «Профсвобода»: «Показательными наказаниями активистов профсоюзов нам дают понять, что нас ждет, если попробуем заниматься союзными делами».
Возможности для этого у власти и работодателей есть. Например, пункт б) статьи 413 Трудового кодекса гласит: забастовки в организациях, занимающихся «обеспечением жизнедеятельности населения» (то есть энергообеспечением, отоплением и теплоснабжением, водоснабжением, газоснабжением, авиационным, железнодорожным и водным транспортом, связью, больницы), если они создают угрозы стране, безопасности государства и жизни и здоровью людей, считаются незаконными и запрещенными. По сути, «незаконной» можно назвать любую забастовку.
В результате люди вообще неохотно вступают в профсоюзы, поскольку не верят в их эффективность и воспринимают их скорее как место, где можно получить бесплатную путевку для отдыха, а не помощь в улучшении условий труда и повышении зарплаты.
Председатель Объединения профсоюзов России СОЦПРОФ Сергей Вострецов: «В стране только около 7% рабочих отдают себе отчет в том, что они члены профсоюза. И менее 1% из них состоят в профсоюзах, не связанных с ФНПР». Как рассказал Алексей Этманов, МПРА провел исследования, результат которых показал: «Лучше всего профсоюзной деятельностью занимаются те, кто не имеет опыта участия в советских структурах, которые воспринимались как распределитель благ».
Немногие действующие союзы в принципе не могут организовать протестное движение, поскольку, как правило, очень зависимы от государства. «Они живут на том, что унаследовали у прежних советских профсоюзов: у них свои гостиницы, дома отдыха и так далее, поэтому они вынуждены быть очень осторожными в своих действиях», — объясняет Карин Клеман.
Атомизированное общество
Еще одна причина «молчания ягнят» — разобщенность, несолидарность населения. «В России еще нет протестной культуры», — говорит лидер АКМ и координатор политического движения «Левый фронт» Сергей Удальцов. Разобщенность поддерживается и отсутствием какой-либо координации, обмена информацией. «Огромная Россия, очень маленькая плотность населения. Если бастует Пикалево или подобный городишко, то об этом мы можем узнать только из СМИ. И то, если пропустят такой сюжет», — говорит председатель Северной региональной организации Российского профсоюза моряков и лидер протестного центра «Набат» Александр Красноштан.
Монополия одной партии
Политолог Дмитрий Орешкин считает, что организовывать протестное движение некому, поскольку власть давно и целенаправленно занимается этим вопросом: «Нет вожаков, нет лидеров — их последовательно и аккуратно из жизни извлекали в течение последних трех поколений. Поэтому недовольных много, а готовых протестовать мало». Это подтверждает и исследование, проведенное летом 2010 года «Левада-Центром»: согласно опросам, 56% россиян уверены, что власть не обратит внимания на протестные акции.
Правда, по мнению председателя Ассоциации малого бизнеса в сфере потребительского рынка Алексея Третьякова, «предприниматели постепенно осознают, что экономические требования неразрывно связаны с политическими, и потихонечку тянутся в сторону партий. В большей степени — к КПРФ. Меньше — к справедроссам. Боятся, что «Справедливая Россия» через какое-то время станет такой же, как ЕдРо. Бизнесмены ищут реальную политическую силу и готовы объединиться вокруг нее».
Подачки в обмен на свободу
Лилия Шевцова, аналитик Московского центра Карнеги: «После национальных волнений в 2005 году власть извлекла для себя уроки. Она освоила целый механизм успокоения масс и поддержания стабильности». По словам аналитика, власть специально продумывает «социально ориентированный» бюджет, рассчитанный на бюджетников и пенсионеров. Это, по мнению Шевцовой, приводит к тому, что у власти появляется механизм предупреждения массовых волнений бюджетных слоев: «Локальные недовольства пикалевского типа научились легко разрешать: Путин едет с самолетом, Путин раздает бабки. При таком подкупе и при тех деньгах, что еще есть в Резервном фонде, в ближайшие два года власть может быть спокойна».
В сухом остатке
На общем безрадостном фоне общественного безразличия акции протеста в Калининграде (декабрь 2009-го — январь 2010-го) собрали более 10 тыс. человек и привели к отставке губернатора Георгия Бооса. На митинг в защиту Химкинского леса в Пушкинском сквере пришли более 3 тыс. человек, и вырубка была приостановлена (август 2010-го). Каждое 31-е число на Триумфальной площади в Москве, несмотря на запреты и жесткие действия милиции, проходят выступления оппозиции в защиту 31-й статьи Конституции о свободе собраний.
По мнению политолога Станислава Белковского, в стране медленно и с трудом, но появляются «качественные оппозиционные лидеры», такие как Евгения Чирикова и Алексей Навальный.