Слева направо: Питер Даймонд, Дейл Мортенсен, Кристофер Писсаридес
Нобелевская премия по экономике 2010 года присуждена не за глубокую и оторванную от жизни теорию, а за разработку исследовательского инструмента повседневного пользования. Любому правительству в мире постоянно нужно оценивать последствия политики, проводимой в области занятости, и каждый год анализировать, стоит ли ее проводить дальше. Как оценить последствия увеличения срока выплаты пособий по безработице? Вырастет в этом случае безработица или нет? А как изменятся реальные заработные платы и объемы выпуска продукции? Теоретически понятно: чтобы сделать прогноз, нужна какая-то математическая модель для компьютерной программы. Подставляешь параметры экономических изменений — на выходе получаешь прогноз. Именно такую модель и разработали нобелеаты этого года, и она известна в мире по аббревиатуре DMP, составленной из первых букв фамилий победителей.
Тонкий инструмент
Еще 50 лет назад экономисты обходились моделями рынков, в которых все переменные соответствовали крайне укрупненным, агрегированным показателям. Если безработица, то в целом по стране или по отрасли. Если цена какого-то товара, то средняя по стране. С развитием техники статистического анализа экономисты научились различать более «тонкие» детали. Например, сравнивать цены на один и тот же товар на разных локальных рынках и даже в индивидуальных сделках, а зарплаты — не на уровне отраслей, а на уровне фирм и отдельных сотрудников. Тут же выяснилось, что классические модели недостаточно хорошо описывают новую реальность на рынке труда.
Питер Даймонд из Массачусетского технологического университета, Дейл Мортенсен из Северо-Западного университета в Иллинойсе и Кристофер Писсаридес из Лондонской школы экономики предложили концепцию, которая сделала классические модели рынка труда более пригодными к анализу на микроуровне. Идея, лежащая в основе модели, казалось бы, тривиальная — человек, ищущий работу, не соглашается на первое попавшееся предложение, а сравнивает издержки и выгоды, в случае если он продолжит поиск места. Дело не только в том, что это — правдоподобное усложнение классической модели (что может подтвердить на собственном опыте каждый, кто хоть раз искал работу). Основное преимущество «подхода DMP» состоит в том, что «издержки поиска» оказались очень удобным параметром модели, его можно настроить, подогнать или, как говорят экономисты, «откалибровать» с помощью реальных данных. После того как «издержкам поиска» приданы какие-то численные значения, модель можно использовать для оценки последствий тех или иных экономических реформ. Например, можно оценить, как скажутся дополнительные ограничения длительности рабочей недели на занятости и выпуске продукции. Ценность «DMP-моделей» состоит как раз в том, что они очень удобны для использования: их уже не одно десятилетие применяют правительства и центробанки ведущих держав при разработке своей макроэкономической политики.
Премиальная технология
В завещании Альфреда Нобеля ничего не было сказано о премировании экономистов. Центральный банк Швеции решил учредить приз памяти Альфреда Нобеля по экономической науке лишь в 1968 году. Одна из причин состояла в том, что к середине ХХ века экономика стала настоящей наукой, куда более близкой к физике и химии, чем к бывшим собратьям по «гуманитарному лагерю» — политологии или социологии. Банк дает деньги, премию присуждает Королевская академия, а решающую роль в выборе лауреатов играет специальный комитет экономических советников. О чем думают эти советники, выбирая победителей, достоверно сказать трудно, но некоторые закономерности можно заметить, проанализировав списки лауреатов последних лет.
Так что же делает и что не делает Нобелевский комитет?
Во-первых, поддерживает «баланс направлений» в экономической науке. В последние 10 лет премии распределялись так. По экономической теории было выдано три премии: в 2001 году (Акерлоф, Спенсе, Стиглиц — информационные модели), в 2005-м (Шеллинг и Ауманн — за основания теории стратегического взаимодействия), 2007-м (Гурвиц, Майерсон и Маскин — за анализ устройства экономических механизмов). По макроэкономике тоже три: в 2004-м (Кидланд и Прескотт — за модель динамической неэффективности), в 2006-м (Фелпс — за первый анализ динамической несостоятельности) и 2010-м (Даймонд, Мортенсен и Писсаридес — за модели с издержками поиска). По институциональной экономике — одна премия, 2009 год (Остром, Уильямсон — анализ экономического управления), зато по этой дисциплине было три премии в предшествующем десятилетии. По теории международной торговли — одна (2008 год, Кругман), также одна и по поведенческой экономике — в 2002-м (Каннеман, Смит). По эконометрике, важнейшему разделу современной экономической науки, премия за десять лет была только одна — в 2003-м (Энгл, Грэнджер). Может быть, в следующем году повезет эконометристам Ларсу-Петеру Хансену и Кристоферу Симусу?
Во-вторых, не претендует на обозначение перспективных направлений исследований. Комитет, присуждающий самую престижную награду по математике — Медаль Филдса, не только вознаграждает за выдающиеся личные достижения, но и пытается указать, какие направления он считает самыми перспективными: лауреаты должны быть моложе 40 лет. Нобелевский комитет так не делает — наградить могут за то, что давно стало стандартным инструментом анализа (как в случае лауреатов 2010 года).
В-третьих, не дает повода для «прямых интерпретаций». В комитете советников сидят неглупые люди, и они, конечно, просчитывают ту реакцию общественности, которая появится после объявления о лауреатстве. И, похоже, стараются делать все возможное, чтобы простой и ясной сиюминутной интерпретации у премии не было. Например, нынешнюю победу некоторые уже поспешили связать тематически с недавним кризисным всплеском безработицы в ведущих странах. Но «модель DMP» вовсю использовалась задолго до кризиса.
В-четвертых, не пытается поддерживать национальный и географический баланс. Если посмотреть результаты «нобелей» по литературе и за мир, там чувствуется желание балансировать расы и континенты, которые представляют победители… В экономической науке дела обстоят по-другому — список университетов, где работают лауреаты, совпадает с рейтингом ведущих исследовательских школ мира в области экономики. Они потому и ведущие, что «охотятся» за лучшими учеными по всему миру. Пример тому — Писсаридес, киприот по происхождению, подданный Великобритании, который работает в Лондонской школе экономики.
Букмекеры промахнулись
Накануне объявления нобелеатов некоторые букмекерские конторы принимают ставки на собственных фаворитов. Нынешних победителей по экономике не угадал никто. Букмекерская компания Ladbrokes называла потенциальными лауреатами профессора Гарвардского университета Уильяма Бомола (исследования в области производительности труда), профессора Стэнфордского университета Пола Ромера (теория экономического роста), профессора Чикагского университета Юджина Фама (фондовые рынки).
Международное агентство Thomson Reuters, которое составляет свои рейтинги победителей, основываясь на частоте цитирования научных работ, называло фаворитами Нобухиро Кийотаки, профессора экономики Принстонского университета, и Джона Мура, профессора политэкономии Эдинбургского университета и Лондонской школы экономики, за разработанную ими модель низкой производительности.
Фаворитом считался и Альберто Алесина, профессор Гарвардского университета (исследование политико-экономического цикла).
