Когда я была невинным ребенком, я искренне верила, что Запад — это что-то среднее между зоной стихийного бедствия и концлагерем, где за колючей проволокой скитаются голодные и замордованные трудящиеся. Я помню свои детские книжки: например, некий «Дик с 12-й Нижней», которому хотели удалить глаз из-за отсутствия денег на лечение. Мы читали романы про «Маленьких оборвышей», которые по преимуществу жили «Без семьи». В детстве мне не пришлось прочесть ни про одного счастливого и сытого западного ребенка. Зато над унылым советским бараком во всю мощь динамиков неслись слова: «Я другой такой страны не знаю…»
О том, что землячки космонавта Николаева ходят в лаптях, мы узнавали из самиздата, из «Моих показаний» Анатолия Марченко. Когда в 80-е даже в Москве продукты стали дефицитом, кремлевским соловьям стало нечем крыть: все население империи выстроилось в очереди за едой. Немного выручала статья 190 «прим» о клеветнических измышлениях. Но пропаганда по инерции продолжала разглагольствовать о «загнивающем Западе». Тупость вождей КПСС была так велика (а пассивность и извечное рабство народа — еще больше), что никто и не пытался спастись, пока все с треском не развалилось в августе 1991 года. И как говорится, до последнего вздоха пропаганда твердила, что без нас пропадут все: Прибалтика — без наших заводов и кадров, Польша и Чехия — без наших войск, ибо Запад их тут же завоюет. Нас приучили к тому, что если за морем телушка — полушка, то перевоз — не меньше рубля. При «железном занавесе» до телушки было и впрямь не добраться. Но пока пропаганда расписывала издыхание соседских коров, подохли все свои.
Восемь лет, которые можно было потратить на разведение собственных коров, ушли на то, чтобы смаковать мечту об издыхании коров соседских. А между тем Молдова не пропала без Приднестровья и его ржавых станков, а крошечная Грузия провела реформы. «Обреченные» страны Балтии ушли назад в Европу и подбираются к ЕС (бывший Варшавский договор уже там), а в украинском парламенте если и ругаются, то читайте Э. Эррио «Между двумя войнами»: в 20–30-е годы XX века во Франции правительства дольше 2–3 месяцев не держались. Болезни роста.
Наши политэмигранты потянулись на Украину за свободой и человеческой жизнью. Там уже и Ольга Кудрина, которой дали три года за лозунг «Путин, уйди сам!», и девушки из коммуны ПОРТОС.
Восемь лет мы гнили в своем болоте и квакали о том, что Запад сгинет раньше нас, и даже фантаст Лукьяненко предвещал Америке загадочный, но ужасный конец.
И вот кризис, и лубянские сердца запели, и нам стали втолковывать, что вот он, конец Европы и США, конец капитализма. Но оказалось, что наш феодализм кончится гораздо скорее, и это ясно уже и сопрезидентам. Путин разъясняет, что «амеро» вместо доллара не будет, что доллар не обрушится и Америка не закроется. Медведев добавляет от себя, что «финансовым центром» мы станем не сейчас, а как-нибудь потом. Видимо, это все случится в один день: проживание нынешнего поколения при коммунизме, отдельная квартира на каждую семью (вклад Михаила Сергеевича), рубль в качестве резервной валюты и Москва вместо Уолл-стрита. Но нашу российскую телушку это едва ли «поднимет с колен».