От перестройки к перезагрузке

Идет неспешная перемотка фильма про перестройку и демократизацию. И возвращается ветер… Если бы только ветер возвращался на круги своя! Но на круги своя возвращается и ОМОН. Он, собственно, и создан был, чтобы разгонять митинги. 21 августа 1988 года на Пушке был полуразогнан митинг, посвященный 20-летию ввода советских войск в Чехословакию. Тогда в ЧССР гайки были закручены сильнее, чем у нас, «Московские новости» и «Огонек» там были запрещены. Милиция не умела разгонять даже небольшие акции по 300–500 человек, а в августе 1988-го вышла сразу тысяча. Перестроечные власти затряслись, как студень, и 3 октября 1988 года был создан ОМОН, и уже с ним, с его щитами, дубинками и автобусами мы дожили до августа 1991‑го, когда хунте Янаева не помогли и танки. В СССР никто митингов не ожидал, Административный кодекс (КоАП) ничего такого не предусматривал. Была, правда, в Уголовном кодексе статья «Массовые беспорядки». Но впервые подобная статья была применена уже в наши лихие 2000-е к лимоновцам, захватившим пару приемных (президента и Минфина) и одно министерство (здравоохранения), что, конечно, нехорошо — Триумфальная площадь предпочтительнее, но никак на массовые беспорядки не тянет. Юристы катались от смеха: массовые беспорядки в закрытом помещении! В советское время каждое 5 декабря (День Конституции) с 1965-го по 1977 год, а потом каждое 10 декабря (День прав человека) все силы УКГБ Москвы шли на то, чтобы не дать людям дойти к 19.00 до памятника Пушкину и снять шапку в знак солидарности с политзаключенными. Диссидентов, которых милиция знала в лицо, ловили по дороге и задерживали на три часа для «проверки пас­портного режима». Люди не ночевали дома, меняли транспорт. Помню, я поменяла три троллейбуса, и все равно не помогло: засунули в какой-то частный «жигуленок» уже у кинотеатра «Россия». Представьте себе такую картину. Ночь. Площадь. Пушкин. Фонари. Мороз. Толпа гэбульников, высматривающая, не снял ли кто шапку из собравшихся у памятника. За непокрытую голову забирают в участок на 2–3 часа. Шизофрения! И сегодня та же хроническая болезнь у той же организации из трех букв. Лимоновцев гребут по дороге, Бориса Немцова вяжут на Триумфальной. По принципу Петера Вейса из пьесы «О том, как господин Мокинпотт от своих несчастий избавился»: «Вы здесь гуляете и, значит, что-то замышляете». Теперь это звучит так: «Мешал проходу граждан».
В 1988-м, поскольку специальной статьи про митинги не было, митингующих стали сажать «за неповиновение законным требованиям милиции». Через 22 года это повторяется со Львом Пономаревым и Михаилом Шнейдером. И вообще стало обычной практикой.
29 июля 1988 года власть (воспоминание о нашем ближайшем будущем) ввела в КоАП ст. 1661 с 15 сутками ареста и 1000 рублями штрафа (в 1988 году средняя зарплата была около 300 рублей).
Своей «дубиной по башке» Путин нам, получавшим ее вплоть до августа 1991-го, ничего нового не сказал. И «за угол общест­венного туалета» нас тоже посылали в конце 80-х: в Лужники, с глаз долой. И как в 1986‑м народ погнали 1 мая на демонстрацию — сразу после Чернобыля, под радиацию, так в 2010‑м детей и стариков и не подумали эвакуировать из угарной Москвы. Все п­овторяется.
Демократическая власть — всего только официант, она выполняет заказ клиента. В августе 1991 года народ выбрал в меню свободу. Нам ее подали, но мы не смогли это блюдо разжевать и переварить. Нынешних официантов с Лубянки наш ресторан должен уволить. Но идет перезагрузка репрессивного аппарата, и чтобы его выключить, придется повторить тот августовский заказ на демократию.