Джилл Догерти, Максим Ноготков
Евгения Альбац*: Джилл, вам в этот момент приходится пробираться по центру Вашингтона, оцепленному по случаю инаугурации. К тому же очень холодно сегодня. В предыдущей инаугурации был такой же уровень безопасности?
Джилл Догерти: Нет, я такого никогда не видела. Это началось, по-моему, после того как повстанцы попытались захватить Капитолий в январе 2021 года.
Евгения Альбац: Это мне очень напоминает инаугурации Путина, когда город абсолютно пустой, все перекрыто, ни один человек не может выйти из метро, и машина Путина едет одна по городу. Очень напоминает. Вам нужно иметь с собой паспорт или права? У вас спрашивают документы?
Джилл Догерти: Я взяла на всякий случай, но пока нет.
Убежденный трампист
Евгения Альбац: Пока Джилл перебирается в тепло, я обращусь к Максиму Ноготкову. Максим, я правильно поняла нашего продюсера, что вы убежденный трампист?
Максим Ноготков: Скажем так, выбирая из двух противоборствующих сторон в американской политике, я склоняюсь к тому, что делает Трамп.
Евгения Альбац: А вы гражданин США? Вы можете быть членом Республиканской партии?
Максим Ноготков: У меня гринкарта уже 6 или 7 лет, но я пока не тороплюсь стать гражданином Америки. Я не голосую.
Евгения Альбац: В сегодняшней речи Трампа был пассаж, касающийся Панамского канала, где он сказал, что Панамским каналом владеют китайцы, и это проблема для национальной безопасности Соединенных Штатов. На самом деле Панамским каналом, конечно же, владеет Панама. Мы с вами знаем из истории Соединенных Штатов, что в свое время США поддержали тех, кто боролся с правительством Колумбии. Они отделились от Колумбии и образовали с помощью Соединенных Штатов страну, которая теперь называется Панама. И сделали это Соединенные Штаты ровно для того, чтобы можно было построить и контролировать Панамский канал. И вот теперь у китайцев есть компания, которая находится в Гонконге, и она контролирует два из пяти портов на Панамском канале. То есть нельзя говорить о том, что Китай полностью контролирует Панамский канал, это неправда. Тем не менее Дональд Трамп на одной из своих пресс-конференций после избрания не исключил применение военной силы для того, чтобы получить полный контроль над Панамским каналом. Вы это поддерживаете?
Максим Ноготков: Я — нет.
Евгения Альбац: А если, например, Дональд Трамп решит отобрать или каким-то образом получить контроль над Гренландией, притом что она является частью Дании, на острове живет 57 тысяч человек, у Соединенных Штатов в Гренландии есть большая военная база и никто не мешает им построить еще три. Там, в Гренландии, будут счастливы, потому что это рабочие места, деньги, и так далее. Но тут Трамп тоже не исключает применение военной силы. Как вы относитесь к такой возможности?
Максим Ноготков: Ну конечно тоже отрицательно. Но если ему удастся договориться или он просто ее купит, мне кажется, что это хорошая идея.
Евгения Альбац: Почему?
Максим Ноготков: Америка купила в свое время Аляску у России, причем не супердорого. Я смотрел цифры, меньше миллиарда долларов в современных деньгах. И если это имеет экономический смысл, если там действительно много полезных ископаемых, которые будет проще добывать в связи с глобальным потеплением, если он сможет ее купить — ну окей. Но я против применения военной силы в таких ситуациях.
Начало светлого будущего
Евгения Альбац: Джилл, какое впечатление на вас произвела речь президента Трампа? После того как он был приведен к присяге.
Джилл Догерти: Вы помните его первую речь в шестнадцатом году? Я бы сказала, что это легкая версия. Он не говорит, что это конец мира и что все ужасно, он просто говорит, что это начало светлого будущего после долгого периода разных проблем.
Евгения Альбац: Он сказал, что золотой век Америки начинается прямо сейчас.
Джилл Догерти: Да, да. Он много сказал. Он сказал, например, что официально в Америке будет только два пола. Я хотела бы знать, может быть, он будет пользоваться армией, чтобы это стало фактом?
Как всегда, он очень широко и не очень определенно говорит. Я не знаю, что он имеет в виду. Но это звучит хорошо, люди даже встают и бурно аплодируют
Евгения Альбац: Я на этом хотела бы остановиться. Я совершенно не ожидала, что в инаугурационной речи он будет говорить о том, что в Америке должно быть только два пола, женский и мужской. Он что, выведет ЛГБТ за пределы закона?
Джилл Догерти: Ну, как всегда, он очень широко и не очень определенно говорит. Я не знаю, что он имеет в виду. Но это звучит хорошо. Люди, когда они это услышали, даже встали и бурно аплодировали.
Евгения Альбац: Я бы сказала, что только половина зала стояла и аплодировала.
Джилл Догерти: Нет, это не Конгресс, почти все гости — его поклонники. И они за это. Но это не значит, что он может это сделать. Это театр.
Евгения Альбац: Театр одного актера.
Джилл Догерти: Звучит громко, и интересно, и ярко, но что это значит — я не знаю.
Евгения Альбац: Но мне кажется, что Америка очень изменилась с того времени, как при президенте Обаме был принят закон, который разрешил однополые браки. И как-то это стало нормальной жизнью, однополые браки в Америке — уже норма. И что, он это правда может отменить?
Джилл Догерти: Сейчас это не проблема, но есть разные другие аспекты этого вопроса, которые его поклонники поддерживают. Например, непризнание гендерного перехода.
Евгения Альбац: И это при том, что трансгендерная женщина — член Палаты представителей Конгресса сейчас.
Джилл Догерти: И они запрещают ей пользоваться женским туалетом...
Евгения Альбац: Вопрос к вам, Максим. Я напомню, что Максим Ноготков, владелец сети магазинов «Связной» по всей России, вошел в список Forbes как самый молодой миллиардер. Он был из тех миллиардеров, которые деньги заработали не на нефти, не на газе, не на приватизации общенародной собственности, как говорили в советское время, а на том, что он создал своей головой. Таких бизнесменов было немного в России. Максим, почему вы поддерживаете Трампа? Что, как вам кажется, он может сделать для Америки, в которой вы живете и которая может стать вашей родиной, если вы не сможете вернуться домой? Что конкретно вы поддерживаете?
В Трампе есть смелость идти так, как он это чувствует, часто поперек истеблишмента, даже против голосов избирателей, и делать то, что он считает важным и нужным
Максим Ноготков: Мне кажется, что у него есть решимость, есть воля договариваться. В силу того, что вырос не из военной элиты, не из дипломатической, а из торговой, он умеет договариваться, и он показал, что готов разговаривать и находить общий язык с совершенно разными людьми. В нем есть смелость идти так, как он это чувствует, часто поперек истеблишмента, даже против голосов избирателей, и делать то, что он считает важным и нужным. А он считает важным и нужным мир. И он уже фактически показал это на перемирии Израиля и ХАМАСа. Это очень важный момент в том, что он делает. Мне кажется, выбрали его, на самом деле, в основном из-за отношения к нелегальной иммиграции и в целом постепенного ухудшения уровня жизни в Америке. В Америке, по-моему, сейчас 800 тысяч бездомных людей, и эта цифра продолжает расти. Демократы ничего с этим сделать не могут. Может быть, у него получится.
Иммунитет от преследования
Евгения Альбац: Джилл, президент Байден буквально за 20 минут до окончания своего президентского срока подписал указ, которым предоставил помилование для пятерых членов своей семьи, чтобы Трамп не мог их преследовать. В комментарии к этому указу Байден сказал, что он рассчитывает, что в Соединенных Штатах сохранится нормально действующая, справедливая юриспруденция, но у него есть опасения, что это может быть не так. Перед этим Байден помиловал «вперед» еще несколько человек, за чью безопасность он опасается. Максим говорит, что Трамп способен договариваться. Но правильно я понимаю, что демократы не верят в эту способность Трампа и опасаются, что он будет применять силу правоохранительных органов против своих противников?
Джилл Догерти: Да, да. Решение Байдена очень спорное, некоторые демократы не одобряют этого. Но и никто не верит, что президент Трамп не будет расследовать деятельность людей, которые <при Байдене> работали в рамках закона либо принимали спорные решения. Например, главный эпидемиолог Фаучи, чьи советы были главными, важнейшими во время пандемии COVID, стал сосредоточением всего гнева и ненависти людей, несогласных с жесткими ограничениямии. И Байден подумал, что антипрививочники вокруг Трампа наверняка постараются посадить его в тюрьму. И помиловал его заранее.
Евгения Альбац: Хорошо, а членов семьи Байдена?
Джилл Догерти: Это тоже проблема, это спорно, я даже сама не уверена, как я смотрю на это. Почти наверняка Трамп захотел бы отомстить за уголовное преследование в отношении него. И это значит, что близкие Байдена и люди, работавшие с ним, находятся под ударом. Байден решил упредить это. Но это, повторяю, спорное решение даже для демократов.
Евгения Альбац: В интервью Meet the Press, очень известной телевизионной программе в Соединенных Штатах, Трамп вновь повторил, что будет преследовать тех, кто выступал против него, кто инициировал судебные процессы против него и расследовал действия погромщиков в Капитолии 6 января 2021 года. Вопрос к вам, Максим. Мы с вами из страны, где закона нет, где есть бесконечное телефонное право и преследование людей за политические взгляды. У вас как у российского человека не вызывают опасения угрозы Трампа? Или вы думаете, что это не более чем риторика?
Максим Ноготков: Я смотрел цифры — 91 судебное преследование в отношении Трампа. Это какой-то немыслимый уровень травли и сопротивления тому, чтобы он пришел во власть. Это происходило последние несколько лет. И конечно сегодня по сети гуляют мемы: Трамп в 2016 году такой позитивный, добродушный, веселый, а сегодня, после преследований и покушений, он даже выглядит по-другому, сильно-сильно постаревшим, и не доверяет никому. Поэтому человека можно понять, он хочет добиться справедливости и использовать те же методы, которые использовали в отношении него. Для меня лично прощение выше справедливости, и мне эта позиция не близка, но я понимаю действия и его, и Байдена в этой ситуации.
Евгения Альбац: У вас не вызывает опасений то, что в Соединенных Штатах президент имеет огромную власть? Да, есть принцип разделения властей, но у исполнительной власти колоссальные возможности, особенно по части правоохранительных органов. И если в Америке начнется повторение маккартизма 50‑х годов, когда везде искали коммунистов и людям запрещали писать, преподавать и т. д., у вас нет опасения, что мы увидим здесь совок 2.0?
Максим Ноготков: Мне кажется, в Америке это гораздо сложнее сделать, чем в России. Все-таки здесь независимые ветви власти, независимо принимающие решения. Конечно, опасения есть. Но на практике со стороны демократов опасений больше, потому что то, что они в реальности делали против Трампа, гораздо более агрессивно, чем то, что он предпринимал против них.
Большие деньги и большая политика
Евгения Альбац: Джилл, Байден в своей последней речи и в выступлении в Южной Каролине сказал, что он опасается, что в Америке к власти приходит технократическая олигархия. И мы видели на инаугурации президента Трампа среди тех немногих, кто оказался внутри ротонды, Джеффа Безоса, Марка Цукерберга, главу Apple Тима Кука и, конечно же, Илона Маска. Что вы думаете по поводу опасений Байдена?
Джилл Догерти: Они оправданны. Все эти миллионеры поддерживают Трампа из-за того, что они хотят сделать деньги. Я думаю, что деньги в политической жизни в Америке — вообще очень большая проблема. Она беспокоит и демократов, и республиканцев. Если самые богатые люди в мире будут вмешиваться в работу американского правительства, это очень-очень опасно.
Евгения Альбац: Как они могут реально вмешиваться, учитывая, что кошелек государства, распределение государственных ресурсов находятся в руках Конгресса? В Конгрессе преимущество у республиканцев очень небольшое.
Илон Маск беспощадно смотрит на общество. Самое главное для него — это деньги, успех, а не благо людей
Джилл Догерти: Но они могут влиять на членов Конгресса, чтобы те принимали выгодные им законы. Больше денег в одном направлении, чтобы поддерживать технологические компании, и так далее. Илон Маск беспощадно смотрит на общество. Самое главное для него — это деньги, успех, а не благо людей. И это меня очень беспокоит, потому что есть бедные люди в Соединенных Штатах, есть люди с физическими проблемами, инвалиды, и так далее. Он никогда не говорит о них. Он говорит о том, что мы будем покорять космос или что-то в этом роде. Я очень примитивно это объясняю, но он извращает значение Америки.
Евгения Альбац: Но вот Трамп создал движение Make America Great Again, МАГА. И в этом Трампа поддерживают самые простые люди. Я с ними много разговаривала и на Среднем Западе, и на юго-западе Пенсильвании, в брошенных шахтерских городках. Они все эти годы его поддерживали, и вот теперь объединились и избрали его второй раз. Трампа выбрала довольно бедная Америка. Самое потрясающее, что рабочий класс голосовал за Трампа. Вы говорите об олигархах, но очевидно, что у него база поддержки не олигархи, а вот эти самые простые люди. Как это у вас сочетается одно с другим?
Джилл Догерти: Да, очень трудно понять, но я думаю, что для них он символ противостояния элите, или тем, кого они считают элитой.
Евгения Альбац: То, что он говорит, что будет бороться со всей бюрократией Вашингтона? Они считают, что он себя сделал богатым и их сделает богатыми?
Джилл Догерти: Его отец сделал его богатым. Они, наверное, этого не понимают.
Евгения Альбац: Нет, они считают, что он все сделал сам. Карпентер, мебельщик в Пенсильвании, сказал дословно: «Он и нас сделает богатыми». Но в любом случае очевидно, что больше половины избирателей Америки все-таки сознательно проголосовали за Трампа. За него голосовали черные мужчины. Немного, 11 процентов, и тем не менее такого раньше не было. За него проголосовало 46 процентов латинос. За него голосовали женщины из пригородов, несмотря на все дикие истории, как он насилует женщину в одежном магазине, и все его заявления, что он любую женщину может схватить за причинное место и сделать с ней все что хочет. За него голосовали образованные американцы, с PhD, кто раньше голосовал за Обаму, например. Почему, Джилл?
Джилл Догерти: Большая проблема или большая причина — это инфляция. У них разные идеи по поводу экономики, но когда они идут в магазин и видят, что молоко стоит 5 долларов, то это влияет больше, чем настоящее состояние экономики. Инфляция из-за COVID сыграла очень большую роль.
Евгения Альбац: Максим, вы тоже занимались технологиями, что вы думаете по поводу технологической олигархии? Как вы оцениваете эту опасность?
Илон Маск на инагурации Трампа. Фото: www.stern.de
Максим Ноготков: За политиками в Америке всегда стояли большие деньги, что за консерваторами, что за демократами. И здесь просто вопрос, кто вам больше нравится, Маск или Гейтс? Мне лично больше нравится Маск. Я понимаю, что есть опасность, я согласен с Джилл, что их устремления больше направлены не на общество, а на личные достижения. Но вот в Калифорнии, по-моему, чуть ли не 30 лет демократы управляют штатом. И там самая большая проблема с инвалидами, бездомными, это видно прям на улицах. В Сан-Франциско 20 тысяч человек живут на улицах. И у них не получается, потому что если вы стараетесь помочь человеку из желания быть добрым, хорошим, то очень часто вы делаете хуже для этого человека: он перестает опираться на собственные силы и начинает опираться на пособия или на что-то еще. Когда у людей пропадает цель, пропадает мечта, они гораздо быстрее скатываются на дно. Поэтому мне кажется, что подход демократов не показывает успеха.
Возможно люди, у которых много денег, думают уже не о том, чтобы денег у них стало больше. Они смотрят на вызовы и проблемы, которые стоят перед Америкой
Евгения Альбац: Но у вас нет опасений относительно Маска? У этого человека по части взглядов послужной список не слишком хороший. Кто-то его называет даже белым нацистом. Отец его был абсолютным расистом, это он, собственно, сам заявлял. Ладно Маск. Но вас не удивило, что Безос, который как бы конкурент Маска в космосе, как пишут американские СМИ, поцеловал руку «королю» ровно потому, что его компания конкурирует с Маском по космическим проектам, а это финансируется в большой степени государством. Марк Цукерберг, Тим Кук — ну казалось бы, где Apple и где Трамп? Cовершенно разные стратегии жизни, разные концепции. Купертино — это белый город, все время показывающий, какие они чистые, замечательные. Вам не кажется, что это как-то странно, не по-американски, когда так откровенно лидеры компаний, которые созданы мозгами, а не нефтью или газом, начинают так кланяться перед президентом-королем?
Максим Ноготков: Мне кажется, что люди, у которых много денег, думают уже не о том, чтобы денег у них стало больше, по крайней мере многие из них. Они смотрят на вызовы и проблемы, которые стоят перед Америкой и в отношении конкуренции с Китаем, и в отношении военных конфликтов, и в отношении общественных проблем внутри. Мне кажется, их внимание направилось в сторону, которая является сегодня самой важной — это внутренние проблемы американского общества, постепенное обнищание этого общества.
За последние 30–40 лет возникла, во‑первых, колоссальная разница в доходах, во‑вторых, одиночество, очень много депрессии, ментальных проблем. Мне кажется, что эти люди просто искренне хотят эту ситуацию поменять и исправить, понятно, теми способами и теми методами, которыми они умеют, а они умеют вдохновлять других людей на собственное развитие, на собственный рост. А демократы это делают по-другому. Они стараются выравнивать доходы. У них основной метод другой. Посмотрим, что получится у технократической элиты. Мне кажется, очень хорошо, что они стали обращать на это свое внимание.
Евгения Альбац: Вы полагаете, что они идут во власть для того, чтобы решать накопившиеся проблемы Америки?
Максим Ноготков: Их бизнесы уже выросли до такого размера, что они уже не могут развивать свои компании, не решая проблемы на уровне страны.
Евгения Альбац: Вы имеете в виду, что они хотят что-то сделать для того, чтобы решить проблемы, в которые упирается их бизнес?
Максим Ноготков: У них много проблем, связанных с регулированием. Например, криптоиндустрия в Америке практически полностью заблокирована демократами. Компании, которые занимаются таким бизнесом, не могли открывать банковские счета, например. Я думаю, что есть много других вопросов, по которым они упираются в госрегулирование, в бюрократию. Я думаю, что в какой-то момент тот уровень свободы, который им дает демократическое правительство, оказался для них неприемлемым.
Евгения Альбац: А что вы думаете по поводу того, что Трамп создал департамент, который не входит в систему государственной власти, но который будет заниматься решением проблем, связанных с бюрократией Вашингтона? Этот департамент возглавили Маск и еще один бизнесмен...
Максим Ноготков: Вивек Рамасвами. Я считаю, что это очень хорошая и правильная инициатива. Я ее горячо поддерживаю.
Евгения Альбац: И вы полагаете, что они сумеют переломить хребет огромной бюрократии, которая контролирует основные ресурсы Америки?
Максим Ноготков: Там собралось очень много людей с сильной волей, человек двадцать, у которых есть большие доказанные успехи в бизнес-проектах, в управлении большими системами. Я думаю, что они смогут с этим справиться. Чем больше будет децентрализации, чем больше будет возможности у предпринимателей, в том числе крупных, самим реализовывать большие общественные проекты, не передавая ресурсы государству, тем лучше.
Трамп и Украина
Евгения Альбац: Джилл, Трамп в инаугурационной речи ни слова не сказал по поводу Украины и войны в Европе. Он специально не сказал, или Украина перестала быть вопросом для американцев? О ней забыли?
Джилл Догерти: Я думаю, что слишком сложно об этом говорить в такой речи. Это была речь для поклонников, где очень много больших шумных идей, а Украина — это очень сложно. Невозможно об этом говорить в таких обстоятельствах. Но я уверена, что он хочет закончить войну и стать героем.
Евгения Альбац: Он уже не упоминает про 24 часа, теперь срок полгода. О чем это говорит?
Джилл Догерти: Мы не знаем. Но я уверена, что он не забыл про Украину.
Евгения Альбац: Какую роль будет играть назначение Марко Рубио государственным секретарем, что это говорит о будущей внешней политике Соединенных Штатов, в том числе в отношении Украины?
Джилл Догерти: Он, по-моему, довольно сильный человек и смотрит на мир более широко, чем республиканцы. Он, конечно, будет следить за тем, что думает Трамп, но он довольно самостоятельный и сильный политик. Мне кажется, что демократы будут его более-менее поддерживать. Он стоит за Украину. Но, как мы знаем, Трамп хочет закончить эту войну. Деталей мы пока не знаем.
Евгения Альбац: На слушаниях в Сенате, где проходило его утверждение, Марко Рубио сказал, что придется пойти на уступки и России, и Украине. Но Путин отказывается признавать Украину стороной переговоров. Путин говорит, что на самом деле воюет не Украина, а Америка. Путин убедил в этом определенный круг российского населения. Таким образом, когда Рубио говорит о том, что на уступки придется идти обеим сторонам, значит ли это, что Украину принудят отказаться от тех территорий, которые уже оккупировал Путин?
Джилл Догерти: Возможно, это одна из идей, но их очень много. И я думаю, что сейчас только самое начало всего этого. Путин сейчас не готов на уступки. И, очевидно, Зеленский тоже. Я не знаю, как Трамп сумеет это решить. Это очень сложная дипломатическая и военная проблема.
Трамп и Путин. Архивное фото (Flickr / Trump White House Archived)
Евгения Альбац: Максим, я не сомневаюсь, что вас война в Украине волнует так же сильно, как она волнует меня и нашу аудиторию. Как вы думаете, Трамп сможет принудить Путина прекратить эту войну? Много разговоров о том, что Трамп предложит Путину в обмен на остановку войны снятие определенных санкций, прежде всего с его ближайшего окружения и с некоторых российских бизнесов. Байден, перед тем как завершить свою каденцию, подписал санкции, которых от него ждали два года, а именно против нефтяных компаний, против нефтяного танкерного флота — чтобы лишить Путина главных денег, которые ему необходимы для того, чтобы убивать украинцев каждый божий день. Как вы думаете, Максим, Путин может пойти на остановку войны в обмен на снятие санкций?
Максим Ноготков: Мне кажется, что сегодня Америке очень сложно принудить Россию к чему-либо, потому что, во‑первых, Россия наладила торговые связи с Китаем и Индией. И она как-то справилась со своей экономикой сегодня. В Америке текущая ситуация очень сложная. Колоссального размера долг, где-то 35 триллионов долларов, треть бюджета сегодня уходит на обслуживание этого долга. Я думаю, что Америка принудить к чему-либо сегодня Россию не сможет. Единственное, что она может сделать, это уговорить Зеленского отдать территорию, которая сегодня занята Россией.
Евгения Альбац: То есть вы считаете, что санкции — это неработающая модель в отношении Путина?
Максим Ноготков: Я считаю, что неработающая, потому что в России самые большие в мире природные ресурсы, общая оценка, по-моему, 72 триллиона, и Советский Союз спокойно себе жил на внутреннем товарообмене. У России есть все, что ей нужно, чтобы спокойно жить и работать даже без больших торговых связей и отношений с другими странами. Поэтому я считаю, что этот вопрос принуждением Путина не решается.
Пустые слова
Евгения Альбац: Сегодня день рождения Мартина Лютера Кинга, великого борца за права афроамериканцев и вообще черного населения Америки. Я проехалась в прошлом году по всем местам, где шел протест, который возглавил Мартин Лютер Кинг. Так совпало, что инаугурация Трампа пришлась на день рождения Мартина Лютера Кинга. Мы знаем, что Мишель Обама на конвенции демократов в Чикаго почти впрямую сказала о том, что ненависть Трампа к ней и к ее мужу Бараку Обаме связана именно с тем, что они черные. Она почти в лоб это сказала. И как мы знаем, Мишель Обама не пришла на инаугурацию, как ее не было и на похоронах президента Картера, хотя Барак Обама там был. Трамп закончил свою речь словами о Мартине Лютере Кинге: We will make his dream come true. Мы сделаем так, чтобы его мечты реализовались. Я понимаю, что для Трампа важна поддержка черного меньшинства. Но тем не менее он какие-то вещи совершенно не упоминал, а это посчитал необходимым сказать в конце своей речи. Что это вам говорит о Трампе?
Джилл Догерти: Это говорит о том, что за него голосовала довольно большая часть черного населения, и что он обязан это сказать. Но я в тот момент смотрела на лицо вице-президента Харрис. Я не думаю, что она ему верит. Расовые отношения — очень сложный вопрос, но для Трампа это сейчас не самое главное. Я даже не знаю, что он имел в виду, как он определяет мечту Мартина Лютера Кинга. Это пустые слова, пока мы не знаем точно, что он имеет в виду.
Евгения Альбац: Да, была бы совершенно другая история, если бы именно в день рождения Мартина Лютера Кинга шла инаугурация Камалы Харрис.
Джилл Догерти: По поводу Харрис... Она очень много выражала своим лицом, не говоря ничего. Она сидела прямо и очень серьезно смотрела вперед. И когда Трамп сказал, что были освобождены заложники в Израиле, я заметила, что Харрис повернулась немножко — а они все аплодировали в тот момент — и сделала знак Байдену, как бы говоря: «благодаря вам это было сделано». Это был интересный момент.
Евгения Альбац: Максим, что-то еще вы услышали в речи Трампа или в окружении Трампа, что вас заставляет думать, что впереди у Америки четыре года сплошных побед?
Максим Ноготков: Я не очень обращаю внимание на речи, если честно. Я обращаю внимание на дела. Особенно в случае с Трампом, потому что он часто специально эпатирует людей, вбрасывает какие-то спорные истории. Поэтому я просто буду смотреть за делами...
Видеоверсия:
* Евгения Альбац в РФ признана «иностранным агентом».
