Каждый год каталонская газета La Vanguardia отмечает День Сан-Жорди (святого Георгия) как смешанный праздник влюбленных и День книги. 23 апреля газета опубликовала книжные предпочтения различных государственных деятелей, включая, например, Эмманюэля Макрона, Джорджи Мелони, Шарля Мишеля, но и, что неожиданно, Сергея Лаврова. Некоторые продвинутые в русском языке и интеллигентные послы «недружественных» государств в России даже взялись читать книги по «списку Лаврова».
Всего в список входят четыре книги, выдающие, с одной стороны, тонкий вкус, с другой стороны, служащие материалом для политико-антропологического исследования, потому что в выборе министра можно найти следы внутри- и внешнеполитической линии путинской России. Хотя, конечно, выбор Путина или там Бортникова был бы, безусловно, иным, хотя не менее показательным: уж без Тихона (Шевкунова) не обошлось бы, как и, не исключено, какого-нибудь путаного произведения Дугина. В наборе главы внешнеполитического ведомства «Тарас Бульба» Николая Гоголя, «Преступление и наказание» Федора Достоевского, «Белая гвардия» Михаила Булгакова, «Остров Крым» Василия Аксенова (причем роман Василия Павловича идет в списке в качестве локомотива, он выделен в материале газеты особым образом.)
С одной стороны, удивительно, что министр «экзистенциально» воюющей с коллективным Западом страны в принципе отвечает на вопрос западной газеты, причем, не общенациональной, как например El Pais, а региональной, хотя и крупной. С другой стороны, они же не требуют личного общения и не задают дурацких вопросов про всякую геополитику и боевые действия, можно и ответить, да еще таким заковыристым образом. Вопрос только в том, какие из перечисленных произведений переведены на испанский и каталанский языки.
«Тарас Бульба» — идеологически правильный выбор. Именно в этом тексте Россия и «Украйна» воспринимаются единым образом, головы кладутся за сочетание этих двух понятий, а в этическом смысле героическая смерть за такую Родину оказывается много выше частной жизни и уж тем более любви предателя Андрия к прекрасной полячке. К тому же Польша сейчас является одним из ключевых элементов оси зла, заместитель председателя Совета безопасности Д. А. Медведев даже недавно предположил, что для создания обширной «санитарной зоны» с Западом, возможно, придется зайти на территорию Польши. Правда, в такой логике российской армии придется дойти даже не до Парижа, а до Лиссабона.
В «Бульбе» несколько смущает жестокость вольных казаков, не говоря уже о том, что двигаясь на Запад они, чего Гоголь и не скрывал, учиняли чудовищные и безжалостные еврейские погромы, то есть немотивированные убийства и грабежи мирного населения. Как-то по ходу изучения этого произведения в школе сюжет погромов оставался на периферии сознания. Но что поделаешь: как говорится, «время было такое». На войне как на войне, и в этом смысле есть и прямая перекличка с нашим беспокойным временем.
«Преступление и наказание» — просто классика, что-то там приоткрывающая в загадочной русской душе, напрямую ассоциирующейся с Достоевским, в произведениях которого сейчас ведутся поисковые работы, призванные найти корни сегодняшней катастрофической бойни. Поиски напрасны, и к сегодняшнему дню они не имеют никакого отношения, а вот простимулировать их лишний раз таким выбором министра все-таки можно. Впрочем, рекомендовано именно произведение из школьной программы, а не «Дневник писателя», где действительно можно найти отдельные истоки сегодняшней ультраконсервативной националистической идеологии путинского режима.
«Белая гвардия»: как говорят продавцы, поощряющие покупателя, — прекрасный выбор. Заметьте, не «Мастер и Маргарита», роман, подвергшийся опопсовению усилиями широкой публики и кино. И здесь тоже есть элемент противостояния Украине, где сейчас Булгаков оценивается многими как писатель имперский, без учета того, что иным он и быть не мог — хотя бы в силу того, где и когда он родился, жил и работал, и какие невероятно хаотические события в Киеве описывал: то немцы, то гетман, то большевики, то Директория, то Петлюра. Впрочем, в «Белой гвардии» (лишь частично опубликованной в СССР и вышедшей в свет в Париже, а затем в Риге — ну прямо как сейчас), как и в пьесе «Дни Турбиных», которую то дозволяли, то запрещали, каждый может найти все что душе дорого. Сталину страшно нравилась мхатовская постановка тем, что там хорошо показано обрушение уютного мира «бывших». Сторонники теории «империалистического» Булгакова процитируют фразу Турбина о гетмане Скоропадском: «Сволочь он, — с ненавистью продолжал Трубин, — ведь он же сам не говорит на этом проклятом языке!» «Оставшиеся» в России либералы могут обратиться к одному из самых щемяще лиричных фрагментов: «Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Абажур священен. Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности. У абажура дремлите, читайте — пусть воет вьюга, — ждите, пока к вам придут». А финал романа — абсолютно пацифистский, взывающий к гуманизму и пониманию бессмысленности войны, в чем, собственно, и содержится пафос действительно выдающегося романа: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод, мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?»
Лучше бы С. В. Лавров рекомендовал прочитать роман В. В. Путину, чем праздным каталонцам и барселонцам, может быть, что-то шевельнулось бы в душе? Кинофильм Владимира Басова по «Дням Турбиных» (1976) хороший, народу особенно нравился фрагмент о мастерстве пить водку с фразой «Достигается упражнением», но лучше бы сам роман почитать, даже не пьесу.
«Остров Крым»: здесь просматривается очевидная политико-идеологическая связь сюжета, где действует группа крымских политиков и интеллектуалов, сторонников воссоединения с СССР, объединенных в Союз Общей Судьбы (хотя в высших советских сферах к этому относятся скептически и предлагают взять остров одним десантным полком — какой предсказательной силой обладало перо Василия Павловича), с сегодняшним процессом «возвращения в родную гавань». А возможно, в министре еще и проснулся бывший мгимошник-международник: в романе описан привластный интеллектуал Марлен Михайлович Кузенков, готовый выполнить любой приказ начальства, но при этом он «посещал корт «Динамо», носил английские твидовые пиджаки и ботинки с дырочным узором... Конечно, слово «международник» выручало». А так-то приходилось адаптироваться к окружению и генеральной линии, в том числе проявлять «сдержанное почтение к генералиссимусу, то есть к нашей истории» (и снова Аксенов выступил пророком в этой точной формуле).
Когда-то министр иностранных дел зачитал под запись «Клеветникам России» Пушкина. Но Александр Сергеевич был сложной фигурой, к тому же всю жизнь он страдал от пристального надзора компетентных органов, цензуры, в том числе самого царя Николая, перлюстрации писем. Можно в ответ зачитать оду «Вольность», например («Восстаньте, падшие рабы» — по нашим понятиям, статья). Что уж говорить о «Властитель слабый и лукавый, / Плешивый щеголь, враг труда» и о множестве других стихотворений, за которые Пушкина то ссылали, то, как сам он писал, «мыли голову». Об этом, кстати, особый разговор в условиях приближающегося 225‑летия со дня рождения солнца русской поэзии. Мы у нему еще обязательно вернемся, поскольку родные политтехнологи не пропустят такой праздник, обязательно проэксплуатируют и Александра Сергеевича.
А пока главное — изъять из библиотек и из продажи подрывную «иноагентскую» литературу, этим в дни пушкинского юбилея займется новый советник по культуре президента РФ Е. А. Ямпольская, частично взяв на себя функции генерал-адъютанта А. Х. Бенкендорфа.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».
Фото: Brendan Smialowski