«Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе» — это классический перевод строк средневекового английского поэта Джона Харрингтона Самуилом Маршаком.
Пока то, что происходит, зовут «мятежом», хотя называть это стоит «антиутопией», чем-то, что похоже на подзабытого «Невозвращенца» Александра Кабакова с его описанием гражданской войны и распада государства.
Это и есть распад государства — чем страшнее оно внешне, чем успешнее метит людей и организации «иностранными агентами» и «нежелательными», чем большие сроки дает несогласным, отравляет в тюрьмы пожилых людей, больных раком, тем слабее оно институционально. Происходит разложение государственной ткани.
Пригожин хотел из поваров и троллей стать равновеликим Путину, и не получив от него ответ, пошел ва-банк, задрал ставки, воспользовался слабостью государственных институтов, через голову главы государства и его органов обратился за «народной» поддержкой
Институты государства теряют монополию на насилие в двух смыслах — во-первых, отдают на аутсорс эти функции, в результате чего аутосорсер отрывается от материнской платы, потому что чувствует в себе силу для этого, и во-вторых, формируя авторитарное или тоталитарное право, которое одобряют парламент, правительство и Конституционный суд, разрушают конституционные основы государства. Новое репрессивное право не соответствует Основному закону. Можно иронизировать по этому поводу, но именно пренебрежение Конституцией и является фундаментом и одновременно признаком распада институционального каркаса государства, результатом чего становятся жесточайшие внутренние репрессии, падение морали, архаизация идеологии и пропаганды, возведение кувалды и уголовников, прощаемых государством в обмен на передачу ими своих тел, на пьедестал. А поставщик живой силы «двора его величества» вдруг оказывается самостоятельной политической величиной.
Пригожин хотел из поваров и троллей стать равновеликим Путину, и не получив от него ответ, пошел ва-банк, задрал ставки, воспользовался слабостью государственных институтов, через голову главы государства и его органов обратился за «народной» поддержкой. И в этом обращении есть фундаментальная слабость — люди не хотят жить, как в Северной Корее (одно из заявлений Пригожина), они хотят жить в стране, в которой они жили еще 23 февраля 2022 года, а еще лучше до Нового 2022 года. Или хотя бы в стране, где Путин поздравляет с Днем молодежи, как если бы эта молодежь не бежала из страны, и рассуждает о том, как у нас все хорошо в экономике.
Поэтому индифферентный средний россиянин скорее предпочтет Путина, чем Пригожина, посылающего антиэлитистские методы, а потом пробует на прочность систему, не справляющуюся с собственными амбициозными замыслами.
Пригожин — порождение системы Путина, плоть от плоти ее, по сути, олигарх, сделавший состояние на связях с государством. Государством, которое еще недавно в лице одного из своих судов отказалось признать (даже после слов самого Пригожина!), что он — владелец ЧВК «Вагнер». Команды сверху не было, установка не соглашаться ни в чем с диссидентствующими элементами сохранялась — значит, очевидное таковым признаваться не будет. Как теперь тогда называть Пригожина?
«Удар в спину» — так определяют происходящее спикеры от власти, которых выпустили в публичное поле. Отчего же: когда сознательно криминализируешь страну (уголовники получают госфункции, прощаются, возвращаются в обычную жизнь, возводятся в ранг героев) ради «защиты людей Донбасса», получаешь собственно криминализированную страну и предчувствие гражданской войны. И происходящий в реальном времени прообраз гражданской войны — мятеж Пригожина. И здесь мы возвращаемся к тому, с чего начали — распада государственной и общественной ткани, казавшей железобетонной лишь потому, что режим жесток и неуправляем в своем желании править миром.
Нет, не коррупция движет этим режимом, как утверждает Пригожин. Коррупция — способ существования режима и одновременно постоянно генерируемый им побочный социальный продукт. Но режимом движут идеи господства и мессианства, национализма и империализма. В этом смысле разницы между Путиным, его окружением и Пригожиным нет. У них, по формуле Андрея Синявского, «стилистические разногласия». Стоящие российской нации и всему миру длящейся катастрофы.
Антиутопия продолжается.
Фото: РИА Новости.
*Андрея Колесникова Минюст считает «иноагентом».