Сын состоятельных католиков из Эльзаса, после лицея в Руане поработавший на суконной фабрике отца, Андре Моруа (псевдоним Эмиля Эрзога) вдохновлялся идеалами начала Великой французской революции — Зала для игры в мяч, Декларации прав человека. Он и сам был представителем третьего сословия — деятельного, честолюбивого, здравомыслящего, при этом отвергающего якобинство и чурающегося клерикализма и шовинизма. К Великой французской революции, ее идеям Моруа обращался в творчестве постоянно, писал о ней в мемуарах о своем учителе Алене, романах о Вольтере и Монтене. Был блестящим эссеистом и мощным публицистом. Он воевал — сражался и в Первую мировую, и во Вторую: союзнические войска, Сопротивление, короткая эмиграция, высадка в Нормандии. Литературные взгляды не расходились у него с честью и долгом. Он дружил с Сент-Экзюпери, Жаном Жироду, Жаном Прево. Никто из этих троих не вернулся с войны: Сент-Экс и Прево погибли, сражаясь, в 1944-м, великого драматурга Жироду, автора «Электры» и «Троянской войны не будет», как писал Моруа, в том же 1944-м отравили нацисты. Доживший до 1967 года Андре Моруа создал для нас этот мартиролог: писатели и поэты, не вернувшиеся с войны. Суровая и деятельная, без слюнявых сантиментов, любовь Сопротивления.
„
Моруа воевал с писателями,
видевшими в жизни одни кошмары.
Не надо путешествовать на край ночи,
не надо сдаваться
”
Он спорил с Альберто Моравиа. Моравиа уверял, что нужен «новый» роман. То же утверждала и Натали Саррот. А Андре Моруа спокойно зафиксировал, что «новый» роман агонизирует, а классический продолжает жить. Похоже на то: «новому» роману будут давать «Букеры», а старый добрый роман будут читать. Андре Моруа была близка и понятна русская литература: «Шопен драматургии» Чехов, «поэтический» Тургенев и особенно Лев Толстой. Моруа всегда говорил, что в его душе живут одновременно князь Андрей Болконский и доктор Антуан Тибо Роже Мартен дю Гара. Человечность и безжалостный анализ, всеведение сердца человека, неиссякающая надежда — вот что сделало Моруа пропагандистом русской классики в Европе. Перед смертью этот правый литератор, не доверявший стремительно левеющему миру, написал: «Не знаю, кому будут принадлежать мои сосны, когда вырастут, — очередному владельцу или колхозу. Но Франция будет всегда. Давайте же сажать леса». Вольтеровская формула долга: «Надо возделывать свой сад». Суровое мужество третьего сословия.