За два тюремных года моя единственная по-настоящему оригинальная история — про психа. Все остальное много раз было и много раз описано. Откройте любую книжку советского диссидента, и там будет бесконечное ШИЗО, голодовки, насилие, провокации, отсутствие медицинской помощи и т. д. Ничего, в общем, нового. Но вот про психа действительно новенькое, по крайней мере, я такого не встречал и не слышал.
Итак, что такое штрафной изолятор, где я безвылазно сижу? Это узкий коридор с камерами по обе стороны. Металлические двери звук почти не задерживают, плюс над дверьми отверстия вентиляции, поэтому два человека, сидящие в камерах напротив, могут переговариваться, даже не повышая голос. Именно по этой причине в камере напротив моей никогда никого не было, и в моей секции ШИЗО на восемь камер тоже. Я там один и за все время ни разу не видел других проштрафившихся (ну, кроме сокамерника-тракториста, конечно).
А потом, около месяца назад, в камеру напротив вселили психа. Я сначала думал, что он симулирует. Уж очень активный и карикатурный. Скажите ребенку: изобрази сумасшедшего. Вот он примерно это и изобразит. Вопли, рычание, удары, лай, спор с самим собой тремя разными голосами. Только у моего психа еще 70% слов нецензурные.
В сети много роликов о тех, кто считает, что в них вселились демоны и черти. Вот очень похоже — периодически включается рычащий утробный вопль (мой любимый из трех его образов) и не выключается часами. Поэтому я и перестал думать, что он симулянт, — не сможет нормальный человек в течение месяца каждый день орать по 14 часов днем и по 3 часа ночью. И когда я говорю «орать», я имею в виду такой ор, от которого у орущего вздуваются вены на шее.
Ну и вот. Месяц я просто офигеваю и каждую проверку начинаю с требования убрать куда-нибудь психа. Ночью невозможно спать, а днем читать. Они не убирают и как-то особенно подчеркивают: он такой же осужденный, как и вы.
И тут выясняется прекрасное: псих сидел (срок 24 года, убил кого-то, весьма вероятно, и съел) в другом месте, и месяц назад его специально перевезли к нам, и теперь постоянно держат в ШИЗО, чтобы он, так сказать, не давал мне скучать.
Вынужден признаться, что идея работает: ни скучать, ни нормально спать мне не приходится. Особенно классно болеть: днем маешься в камере с температурой и мечтаешь о ночи, когда отстегнут койку и дадут матрац, а ночью слушаешь бодрый лай соседа. Как известно, лишение сна — одна из самых эффективных пыток, но формально не придерешься: такой же, как вы, тоже водворен в карцер, и администрация сама решает, по каким камерам и кого распределять.
Но, как обычно, в таких ситуациях меня изумляет иное.
У них же план был, понимаете. Кто-то ведь придумал это и реализовал на областном или федеральном уровне — просто так зека не переведешь, есть правило отбывания всего срока в одной колонии. И это ведь было указание сверху: прессуйте его. А генералы и полковники ниже проводили совещание: «Ну что, как прессовать будем?» И кто-то, желая выделиться, сказал: «А у нас в такой-то зоне есть больной, он орет днями и ночами. Давайте его к Навальному».
— Да, да. Прекрасная идея, товарищи офицеры. Товарищ полковник, приступайте и доложите о выполнении.
Я не удивлюсь, если они вообще взяли из тюремной больницы буйного, признали вменяемым, а теперь держат в камере напротив, чтобы он меня развлекал.
А мораль истории простая: тюремной системой России — ФСИНом — управляет реальное сборище не просто негодяев, а настоящих больных извращенцев. У них же постоянно все с каким-то вывертом: все эти известные изнасилования швабрами, засовывания кипятильников в задний проход и т. д. Человеку плохому, но нормальному такое в голову не придет.
Все, что вы читаете об ужасах и фашистских преступлениях нашей тюремной системы, — все правда. С одной поправкой: реальность еще хуже.
*Алексея Навального российские власти считают «экстремистом и террористом».