У политики не детское лицо

16 июня бывшая пионерская «здравница» «Артек» справляет свое 85-летие. Ныне «Артек» — «перепелиный островок» — просто пансионат. Путевки покупают за деньги. Взрослые отдыхают с детьми, и на здоровье. А когда-то этот рахат-лукум тоже был с ядом, как все сладости и приманки советского периода. Сначала планировался детский лагерь-санаторий для детей, страдающих туберкулезом. В лагере хорошо кормили, давали фрукты, пирожные и мороженое. Для 1925 года это была роскошь, да и для 1935-го тоже. Детям измеряли температуру. Но холодный взрослый расчет быстро переключил оздоровление детского тела на заражение идеологическими бациллами детской души. К концу советской истории в 1985 году «Артек» украсился 19-метровым памятником Ленину с 42-метровыми пилонами-знаменами...
«Артек» запечатлен в талантливой и страшной «Военной тайне» Аркадия Гайдара. Море, виноград, солнце. Прелестный Алька, милая Натка, симпатичные детишки, концерты и представления. И школа ненависти. К буржуинам, к какой-то румынской власти, с которой до самой смерти боролась Марица Маргулис, вместо того чтобы воспитывать своего Альку; к польскому правительству, с которым собирался бороться брат польской коммунистки Владик. Задача воспитания, на взгляд симпатичной Натки, — чтобы от ребенка в будущем никому не было пощады, когда он возьмет в руки винтовку.
С начала тридцатых «Артек» становится кузницей молодых фанатиков. «На зов Коминтерна стальными рядами, под знамя победы, под красное знамя». Серые партийные волки воспитывали боеспособных волчат. «Мы поднимаем красное знамя, дети рабочих, смело за нами». А где было место для детей крестьян и интеллигенции? В безымянных таежных могилах? В спецдетдомах для «детей врагов народа»?
Помните стихотворение Эдуарда Багрицкого «Смерть пионерки»? Очень сильное и жуткое. Умирает от скарлатины пионерка Валя. Мать приносит ей в больницу крес­тильный крестик. Но лучше умереть, чем помолиться. «Я всегда готова! — слышится окрест. На плетеный коврик упадает крест». Культ героической смерти. «Возникай содружество ворона с бойцом — укрепляйся, мужество, сталью и свинцом».
«Международность» «Артека» и вообще пионерии тоже была тематической. Испанские дети и германские пионеры — все эти встречи ложились в копилку коммунистической идеологии, как и торжественные линейки в честь гостей — Хо Ши Мина и Луиса Корвалана. «Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных, вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах».
В «Артек» брали только самых «передовых» деток. Я в этом списке не значилась, но две смены в лагере Гипромеза «Космос» оттрубила. Помню печеную картошку и костер (один раз за смену), и даже рыбалку (один раз за две смены), и бассейн (10 минут в день). Нет, это было не безобидно. Помню художественную самодеятельность и длинную антирелигиозную статью, которую разучила к радости вожатых. «Человек! Он все сможет. И не нужны ему глупые сказки о боге». Первый приз! Два эскимо! Остриженная Наташа читала поэму о посте: «Две бабки говели четыре недели. Четыре недели лишь постное ели». И еще помню рассказ о девочке, которой родная мать-партизанка укладывала бомбу под яички в корзину и отправляла на кухню немецкого ресторана якобы менять на хлеб. А если бы бомбу нашли? Жертвоприношение? Маленького Женю Евтушенко едва не исключили из пионеров, когда он на сборе честно сказал, что не уверен в том, что мог бы выдержать пытки, как молодогвардейцы.
Наши детские лагеря были преддверием взрослых концлагерей. И у ворот стояли улыбчивые вожатые, трубя в горн и пряча в кармане предназначенный нам фаустпатрон.
И сегодня находятся идеологи, которые пытаются едва ли не с детсадовского возраста ознакомить малышей с программой «Единой России», наплодить «медвежат» и изложить лозунги партии власти прямо на обложке школьной тетрадки. Оказалось, что Черное море впадает в Селигер.