Те, кто хотят кардинальных внутриполитических перемен в России, возлагают большие надежды на катастрофическое российское поражение в ходе боевых действий в Украине. Логика этих рассуждений примерно такова: следствием военного поражения может стать (1) смена политического руководства страны, которая, в свою очередь, может стать (2) триггером позитивных преобразований. Однако оба шага этой цепочки совершенно не очевидны: «может стать» — это всего лишь «хотелки» (не более того, хотя и не менее).
По пункту (1) стоит иметь в виду, что примерно половине авторитарных лидеров после военных поражений удается сохранить власть, по крайней мере в краткосрочной перспективе (Chiozza and Goemans, Leaders and International Conflicts). Пример Ирака после войны в Кувейте далеко не уникален, и я совсем не исключаю, что и Путин даже в случае катастрофического поражения в горячей фазе СВО сможет сохранять власть в России на протяжении долгих лет (сколько здоровье позволит). По пункту (2) стоит иметь в виду, что военные поражения становятся триггерами реформ не сами по себе, а в результате резкого ослабления прежде влиятельных групп интересов соискателей ренты (Olson, The Rise and Decline of Nations) и импульса к реформам со стороны значительной части элит, не только заинтересованных в «работе над ошибками» прежнего правления, но и способных такие реформы запустить. Да, примеры позитивных эффектов военных поражений хорошо известны (Западная Германия после WWII, Россия после Крымской войны). Но вполне вероятно и то, что никакого импульса к реформам после военного поражения может так и не возникнуть. Следствием такого развития событий окажется не выход из тупика, а длительное пребывание страны в этом тупике, которое будет сопровождаться дальнейшим упадком и разложением. Точно также как индивиды, столкнувшиеся в своей жизни с катастрофическими поражениями, куда чаще уходят в беспробудный запой, нежели пытаются изменить свои жизни к лучшему, страны, проигравшие все что только можно, могут следовать по пути наименьшего сопротивления безо всяких попыток преобразований.
Вероятность данного исхода со временем возрастает. Проще говоря, если катастрофическое поражение наступит через год, то шансы на импульс к реформам во внешней и внутренней политике видятся как далеко не нулевые. Но если СВО продлится в нынешнем формате долгие годы, если не десятилетия, до тех пор пока катастрофическое поражение не окажется принято всеми и каждым/ой внутри страны как данность, то скорее всего к «работе над ошибками» уже никто окажется не способен...