Так страна обрела независимость — казалось, в том числе и независимость от прошлого, связанного со всеобъемлющим и бесчеловечным государством, подавлявшим все и вся. Прошло 20 лет. И кажется, если кто и обрел независимость, так это государство, его чиновники — от тех, кто оплачивает своими налогами их жизнь. Свобода от всякой ответственности перед своим народом стала лейтмотивом последних лет. События 31 мая в Москве и других городах лишний раз это подтвердили. Более того, как-то уж очень навязчиво продемонстрировали, что между народом и властью — пропасть. Власть совершенно не слышит, не понимает, не видит, чем живет и чем дышит подведомственный ей народ . А народ все больше дистанцируется и от этой власти, и от этого государства. Одни выбирают себе жизнь вне: «Не так уж много нужно, чтобы почувствовать себя людьми: всего лишь жить отдельно от государственной власти», — говорят те, кто уходит в сквоты, где можно сделать вид, что никаких путиных-медведевых-нургалиевых просто нет, и это движение растет по всей стране. Другие, напротив, полагают, что радикальный протест — это единственное, что осталось тем, кто не согласен с действиями чиновников. Власть, считают они, сама создала такие правила игры , третьи берут на себя исполнение функций государства — заботятся о брошенных детях , четвертые просто вывозят свои семьи из страны — в лучшем случае оставляя здесь бизнесы, в худшем — переводя и их за рубеж.
Бизнес-эмиграция — явление, набирающее обороты . Кто виноват и что делать — на эти традиционные для нашей страны вопросы пытаются ответить те, кому русская история определила искать, — творческая интеллигенция. И отвечают, как музыканты Шевчук и Макаревич, писатели Гришковец и Архангельский , полярно противоположным образом. 20 лет — а государства как не было, так и нет. И народа по большому счету тоже нет — есть миллионы тех, кто пытается выжить и делает свой выбор.
