Индоктринация детей — это безусловный рефлекс авторитарных и тоталитарных режимов. Обойтись без этого они не могут, что хорошо видно на примере путинского режима: по мере его возмужания практики оболванивания детей становились все более навязчивыми и прямолинейными. Их можно было бы назвать советизированными, но это все равно что, например, сказать «муссолинизированными» — именно потому, что все режимы такого типа ведут себя сравнительно одинаково, опускаясь в своих воспитательных процессах не то что до средней школы — до «началки» и детских садов. Детсадовцы, выложенные в букву «Зю»; несчастные дети в форме «Юнармии», выставленные в караул перед чучелом «бабы Ани» с красным флагом; еще более несчастные дети, узнавшие, что трудолюбие — это не «резиновая попа». Все эти упражнения заканчиваются чем-то похожим на учебник первого класса муссолиниевской Италии: «Папа, я тоже солдат дуче, правда? Вырасту, буду балиллой (членом молодежной организации. — А.К.). Буду носить значок, мне дадут вымпел, буду Впередсмотрящим. Буду смелым воином. Буду сильнее всех, добуду награды».
К этому времени они должны быть индоктиринированы путинизмом в степени, позволяющей им отправиться воевать, причем добровольно. «Папа, я тоже солдат дуче, правда?»
Воспитание двоемыслия
Работа с детьми, подростками, юношами и девушками обнаруживает в авторитарных режимах желание жить долго и счастливо. Те, кому сейчас 8 лет, пойдут в армию спустя десятилетие. К этому времени они должны быть индоктиринированы путинизмом в степени, позволяющей им отправиться воевать, причем добровольно. «Папа, я тоже солдат дуче, правда?».
Косвенно в пользу такой версии перманентной милитаризации говорит увеличение численности армии. Естественно, это предполагает дальнейший рост расходов на вооруженные силы и то, что фигурально называется «безопасностью». И тут возможен другой диалог крошки-сына и отца, известный по старому анекдоту. Уволенный папаша-алкоголик приходит домой и сообщает о том, что зарплаты теперь у него нет. «Папа, — спрашивает сын, — это значит, что ты теперь будешь меньше пить?» — «Нет, сынок, это означает, что ты теперь будешь меньше есть». Так случится и с родным федеральным бюджетом, балансировать который от месяца к месяцу все труднее. Потому что это не просто бюджет времен «операции», это бюджет милитаризованного государства, занимающегося самоизоляцией, последовательно уничтожающего источники доходов и в расходах предпочитающего статьи на самооборону.
Как хочет обращаться с детьми такое государство? Что оно будет рассказывать на уроках «Разговоры о важном», которые разрушили детям внешкольную активность, потому что его впаяли в расписание первым уроком по понедельникам? И какой это будет иметь результат?
в то, что сейчас будут говорить детям, верят только те, кто занимается ежеминутным самогипнозом
Государство, как и подневольные учителя, вечно оказывающиеся наряду с медработниками на передовых рубежах путингов, выборов и прочих государственных ритуалов публичного конформизма, толком не знает, как воспитывать в детях то, что они ошибочно называют «патриотизмом». Советские навыки утрачены, да и в позднем совке степень индоктринации и милитаризации детей, кажется, уже не достигала таких масштабов, как сейчас. Во всяком случае никто не поднимал флаг и не врубал на полную громкость гимн. В игру «Зарница» мы в нашей кунцевской школе, хоть и простой, но представлявшей собой плавильный котел детей работников аппарата ЦК и рабочих оборонного завода имени т. Хруничева, играли от силы раза два — и это в семидесятые-то годы! Так называемые «политинформации» готовились усилиями самих школьников и представляли собой в чистом виде отбывание номера. Причем лично мне они нравились, потому что я рано начал читать газеты и смотреть «Международную панораму» с обожаемым Александром Евгеньевичем Бовиным, и столь же рано понял, что собкоры, работающие за рубежом и почем зря костерящие загнивающий капитализм, — самые счастливые люди, поскольку, работая локтями и изучая языки, они получили право жить за границей. Как говаривал изредка приезжавший из Америки собкор «Известий» Мэлор Георгиевич Стуруа, собиравший раз в год не слишком большие гонорары в разных московских изданиях, где публиковались его гневные репортажи о всякой там военщине: «Все-таки ничто не дается нам так дорого и не стоит так дешево, как ложь».
А главное — даже неокрепшие детские умы понимали, что идет отбывание номера. Верность родине и партии воспитывалась только в самых дисциплинированных умах (и тем страшнее и глубже было потом разочарование). А в юных детских душах, если что и взращивалось успешно, так это двоемыслие: в публичном пространстве я делаю вид, что все впитываю и поддерживаю, а в частной жизни я не то чтобы не поддерживаю, а просто равнодушен к навязываемым мифологемам и идеологемам. Именно эта модель поведения мгновенно реанимируется в социальном поведении тех, кто выражает решительное или нерешительное «за» Путину и его «спецоперации». Точнее, говорит, что поддерживает, поскольку это социально одобряемое государством поведение.
Словом, в то, что сейчас будут говорить детям, верят только те, кто занимается ежеминутным самогипнозом. А уж те, кто придумывает эти идеологемы, не верят в них ни одной секунды. Разве что Путин с Патрушевым да Медведев с Мироновым способны поверить в то, что они сами говорят. Но это особый случай, который не является темой этой статьи, а представляет собой предмет разбирательства на кушетке психоаналитика.
практическим советом ребенку сопротивляющихся родителей может быть только одно: не верить ни одному слову, транслируемому по бездарным методичкам в «Разговорах о важном». В буквальном смысле ни одному
Резиновые пОпы и резиновые попЫ
Школа — это одна из тех сфер, где гражданское общество сопротивляется. Например, движение «Мягкая сила» совместно с «Альянсом учителей» подготовили для родителей образец заявления на имя директоров школ об отказе от посещения уроков «Разговоры о важном», поскольку они не являются обязательными. И, будучи по форме «уроками», представляют собой образец необязательной внеурочной деятельности: «На основании вышеизложенного сообщаю, что мой ребенок ____ФИО___не будет посещать уроки «Разговоры о важном» по понедельникам и будет приходить ко второму уроку. А также для удобства свободного посещения уроков «Разговоры о важном» тех детей, кто хочет этого, предлагаю перенести их на последний урок пятницы».
Совершенно правильная постановка вопроса: кто найдет в себе силы остаться на последний урок в пятницу — тот и настоящий будущий «солдат дуче». И она важна еще и с той точки зрения, что это, по сути, протест той части общества, которая в наибольшей степени вынужденно конформистская — учителей. Притом что, разумеется, ждать от учительского состава открытого протеста не стоит: увольнения будут ответом. Несмотря на дефицит школьных педагогов, расправляться с бунтовщиками станут безжалостно. И еще хорошо, если дело ограничится увольнением и не продолжится административками и уголовками.
Родителям, безусловно, проще сделать вид, что они подчиняются правилам: в ситуации, когда доносы становятся массовым явлением, учителя доносят на детей (а значит, родителей), а дети (и родители) на учителей, осложнять жизнь детям (да и учителям) не очень хочется. К тому же срабатывает механизм предустановленной покорности — легче согласиться, чем объяснять, почему не хочется. Да и для многих государство всегда право — ему виднее. В этом случае практическим советом ребенку сопротивляющихся родителей может быть только одно: не верить ни одному слову, транслируемому по бездарным методичкам в «Разговорах о важном». В буквальном смысле ни одному.
Это не лицемерие, а сопротивление. Тогда даже ребенок будет понимать, что нельзя верить ни одному слову из телевизора. Ни одному слову дяденек в костюмах и галстуках и заполошных тетенек. И уж тем более ни одному слову главного дяденьки, толкующего о «резиновых пОпах». Хотя, возможно, он имел в виду столь же лицемерных «резиновых попОв». Им в нынешних обстоятельствах тоже не стоит верить.
Фото: официальный сайт Пятигорска
