C разницей в один день РБК опубликовал выступления двух «китов» российского бизнеса — главы ВТБ Андрея Костина и гендиректора госкорпорации «Ростех» Сергея Чемезова. Учитывая их вес и близость к Кремлю, нет сомнения, что эти выступления являются программными и отражают мнение Кремля в целом и его главного обитателя, а также и программу действий.
Главные тезисы (которые во многом являются общими):
- Санкции — это инструмент агрессии и «предательство».
- Не стоит стремиться к тотальному импортозамещению, требуется найти новые рынки и новые источники для поставки комплектующих и технологий.
- «Изоляция, в том числе технологическая, и попытка делать все своими силами — путь в никуда» (Чемезов). Россия не собирается в финансово-экономической сфере закрываться от мира. У нее есть партнеры в разных регионах, которые помогут «восстановить и при необходимости выстроить новые производственные, логистические и торговые цепочки».
В качестве положительного примера Чемезов описывает ситуацию на КАМАЗе, где, по его словам, уже удалось добиться замены поставщиков на 220 наименований комплектующих из 250. (Тем не менее, из-за недостатка комплектующих КАМАЗ еще 26 мая перевел 5,5 тыс сотрудников на трехдневную рабочую неделю, это коснулось как рабочих сборочных линий, так и управляющий персонал).
Эти мнения не являются революционными. Не далее как 9 июня президент Путин сказал сам, что «импортозамещение не панацея, и мы не стремимся стопроцентно всё импортозаместить».
Альтернативой является создание своего рода уютного финансово-экономического пространства, в котором не присутствуют «проводники санкций», но все партнеры ведут себя «последовательно и принципиально» (Костин).
Тезисы просты, но требуют уточнений, которые сами авторы по некоторым причинам не захотели дать.
Первый вопрос: откуда вообще возникла зависимость от западных технологий и процессов? С точки зрения Костина, это было результатом произвольного выбора: «Россия вступила в игру «глобализация», правила которой были сформулированы не ею и без ее участия». Выбор оказался ошибочным: глобализация сделала российскую финансовую систему уязвимой и для глобальных кризисов.
По мнению Чемезова, заимствование западных технологий вообще результат неких внеэкономических процессов, и «специалист по закупкам где-нибудь в областной больнице, выбирая между импортным медицинским прибором и отечественным», просто ставил «нашему производителю палки в колеса». Сыграло роль и странное отношение потребителей, и почему-то в споре с «боингом» отечественный самолет никак не мог победить.
Простая идея о том, что передовые технологии в какой-то временной период всегда уникальны и не поддаются адекватной замене, у лидеров российского бизнеса отсутствует
Вчерашний пример, о котором Чемезов еще не знал, когда писал свою статью: «Газпром» был вынужден сократить прокачку по газопроводу «Северный поток» из-за неисправностей двигателя на компрессорной станции. В настоящее время работают только три двигателя из восьми, и прокачка упала на 40%. Газоперекачивающие агрегаты могут обслуживаться только в Канаде на заводе Siemens, и никаких возможностей сделать это из-за санкций не существует.
Другой вопрос: кто и где эти «принципиальные» партнеры, которые всегда готовы прийти на помощь российской промышленности со своими финансовыми институтами, обслуживающими эти сделки?
Самая простая догадка — это Китай. На это указывает предложение Костина перейти «на торговлю с дружественными странами в рублях и национальных валютах». Не новый план, но по объективным причинам до сих пор толком не реализованный. Даже объем торговли с Китаем — в основном по нефтегазовым контрактам — в рублях и юанях составляет менее 30% товарооборота. Несмотря на все усилия российской стороны перевести все нефтегазовые контракты на «мягкие валюты», китайская до сего дня дипломатично отвечает, что такие предложения «рассмотрит».
Китай неизбежно выходит на первый план и в качестве поставщика комплектующих. Озвучены планы сделать российский автопром «китайским», ну и из-за отказа западных фирм поставлять лифты для высотных зданий девелоперы уже ищут замену у турецких и китайских производителей.
Таким образом, в итоге кремлевский план экономического развития на 21 век выглядит как план СССР 2.0: по возможности сделаем свое, пусть и хуже, а то что не сможем — у кого-нибудь прикупим, пусть и не самое хорошее.
Как указывает профессор экономики Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе Олег Ицхоки, «по сравнению с Советским Союзом мир стал намного более интегрированным, чем это было 30 лет назад. Произвести какой-либо сложный продукт — не говоря уже о самолетах, но и в сфере потребительской электроники, телефонах, смартфонах, компьютерах — все это сложно для любой отдельной экономики.
Даже для таких больших экономик, как США и Китай, это сложная задача. Она сопряжена со структурой поставок, в которой участвует большое количество стран. Тот факт, что Россия отключается от торговли с большой частью мира, сделает очень сложными поставки даже самых базовых товаров… Это какой-то уникальный эксперимент, который ставят над российской экономикой, и сложно предсказывать, сколько лет займет подстройка к этому новому миру».
Еще больше вопросов к Костину, который предлагает «начать с чистого листа»: «создать собственные версии банковского регулирования и национального кредитного рейтинга». Костин делает вид, что не понимает, что финансовые рейтинги бывают только международными и по международным стандартам, иначе они никому не интересны. Далее Костин предлагает играть «по своим правилам». (Как уже спросили в соцсетях, «это значит выходить на футбольное поле с бейсбольной битой?»)
И, конечно, всегда стоит вопрос качества. Понятно, что состояние пациента «областной больницы», который становится заложником менее совершенного отечественного оборудования (и лекарств), лично для Костина и Чемезова безразлично. Однако главный бизнес «Ростеха» — это военная промышленность. И когда страна, принимая решения войти в период перманентных горячих и холодных войн, делает ставку на несовершенные технологии, то финал этих войн очевиден.
Его помнят все по 1991 году.