Москва, в которую с опозданием пришло летнее тепло, живет своей обычной жизнью. В городе еще чувствуется некоторая настороженность. Но создается впечатление, что пружину отпускает, и горожане сами отменяют для себя неформальное военное положение. В часы пик и в прогулочный прайм-тайм на улицах пробки из людей и машин, которые были приметой этого никогда не спящего города и в «дооперационное» время.
Нет войны
Обрывки фраз. Женщина в возрасте, громко, в смартфон: «Что меня беспокоит, так это ВВП». «Там есть такая локация…» — это юная подруга обращается к юной подруге. Замученный, плохо одетый мужчина средних лет, в телефон: «Тема сессии — вода. Вода в разных ее проявлениях». Это типичная история для города, в котором прекратилась вся дискуссионная активность — проводить мероприятия исключительно по малозначащим поводам и выдуманным темам.
Слоган протестующих россиян — «Нет войне!» основная масса населения как будто заменила на умиротворяющее «Нет войны». Она одновременно и есть, и ее нет
Захожу поставить батарейку в часы в ставшую привычной за долгие годы крошечную мастерскую. Мастер на все руки Миша может починить все что угодно. Его очень пожилой армянский дедушка, словно из старого черно-белого кино, копается в углу мастерской. На него кричит — судя по всему, круглые сутки — российское радио. Оно рассказывает о победах русского оружия. За одну минуту — я специально посчитал — диктор с мальчишеским голосом пять раз употребил слово «неонацисты». Батарейки дико подорожали, раза в два минимум. С Мишей мы обсуждаем не войну, а мои часы, которым уже четверть века.
Войну как-то почти перестали обсуждать. Даже таксисты.
В богатых переулках своя жизнь. Уже ранним вечером в этих кафе яблоку негде упасть. А утром за столиками, повернутыми лицом к переулку, лениво завтракают представители среднего и выше среднего класса. Дорогой мужчина в дорогих мокасинах, дорогой льняной рубашке и шортах уплетает дорогой утренний омлет, к стулу привязана маленькая дорогая собака. Что там Париж…
Знаменитые российские достижения в космосе были повторены — но только в космических ценах в кафе и ресторанах. Однако, как учит нас Путин, и в Америке инфляция.
Несмотря на падение популярности службы доставки еды — опять-таки в силу дороговизны, постоянно приходится уворачиваться от доставщиков, на дикой скорости передвигающихся на разных экзотических видах транспорта.
Признак кризиса — много пустых витрин с надписью «Аренда». На стекле — пыльный слой. На пыльном слое пальцем написано философское: «Нет черных — нет расизма. Это так просто».
Война где-то рядом. Но в то же время ее как бы и нет.
Заметки фенолога: кругом опять собянинский ремонт. На этот раз по всей Москве не просто безмотивно меняют плитку. Сначала докапываются до самой сути — меняют трубы. А уже затем, закопав трубы, сверху кладут плитку. По некоторым переулкам вообще невозможно пройти.
Впечатление от Москвы такое, что ничего не кончилось, что все продолжается, как ни в чем не бывало.
Слоган протестующих против «спецоперации» россиян — «Нет войне!» основная масса населения как будто заменила на умиротворяющее «Нет войны». Она одновременно и есть, и ее нет.
Расслабленная мышца нации
«Спецоперация» стала рутиной. Все социологические службы отмечают падение интереса к ней. Впрочем, мировые газеты пишут об аналогичном явлении и на Западе.
«Спецоперация» становится фоном жизни. Как когда-то таким фоном, несмотря на цинковые гробы, была война афганская. А потом — чеченская. Затем — донбасская по прозвищу «что-вы-делали-эти-восемь-лет».
Все меньше поводов думать. Мозг заменил снова ставший популярным телевизор
Шок прошел — прежде всего у сторонников бойни. Люди возвращаются к обычной жизни, начинается дачный и туристический сезон — все и везде забронировано напрочь за любые деньги до конца лета. Включая, разумеется, Турцию.
Все меньше поводов думать. Мозг заменил снова ставший популярным телевизор. Специалисты говорят, что канал «Россия» переиграл Первый канал. Все потому, что по «России» идут самые зверские ток-шоу с самими плотоядными и громкими ведущими. Диванным войскам, несмотря на их усугубляющееся равнодушие, нравятся хамские, грубые и просто дикие речи.
Целые возрастные категории приковали себя к телевизору. Родители ссорятся с детьми. Люди теряют старых друзей. Я знаю случай, когда из-за разного отношения к украинской бойне поссорились 90-летние подруги, дружившие с детсадовского возраста. И во многом потому, что многие сидят часами перед телевизором, как перед гипнотизером. Путинский гипноз не объединил, а расколол нацию. При этом резко ухудшив ее качество.
Многие устали не только от новостей, но и от слишком разных, иногда неприятных интерпретаций событий. Им хочет иметь понятную, четкую, официальную, заимствованную у телевизора и у Путина точку зрения. И они ее таки имеют.
Путин добился к лету демобилизации общественного сознания. «Все идет по плану» (Путин), «мы за сроками не гонимся» (Патрушев). Отказ от всеобщей воинской мобилизации, которой всех пугали перед 9 мая, был правильным шагом: общество потеряло ощущение катастрофической войны, приняв для себя за аксиому — то, что происходит в Украине, это действительно дело профессионалов, мы ими гордимся, но пусть они и занимаются своим профессиональным делом. Потеря интереса — это ведь еще и способность не обращать внимание на колоссальные жертвы, которые несет Россия в ходе боев. Это ровно то, что нужно Путину.
Люди воспринимают «военную операцию» как вторую пандемию: надо только перетерпеть острую фазу, а дальше жизнь начнет налаживаться, пусть и с некоторыми ограничениями. Ну, не будет связей с Западом, так они и были ограничены в течение более чем полутора лет ковида.
Выдуманная реальность, вымышленные поводы для «спецоперации». Жертвы и разрушения. Катастрофа для человеческого капитала. Изоляция от мира
Экономика? Сдюжим. Сделаемся сильнее. Научимся производить то, что отучились производить.
Путин ухитрился расслабить мышцу общества даже по ходу операции. Когда он объявит «победу» — а он ее объявит, даже если это в действительности будет поражение — среднестатистические лоялисты в еще большей степени станут поддерживать отца нации. И вероятно «победа» особенно понадобится тогда, когда начнут по-настоящему сказываться экономические последствия санкций. «Победа» окажется демпфером для ухудшающихся потребительских настроений.
Но скоро Путину понадобится очередная мобилизация: президентская кампания должна начаться меньше чем через полтора года. Вот что он здесь предъявит? Скорее всего, «послеоперационное» восстановление им самим разрушенных и «возвращенных и укрепленных» территорий империи. Он уже приравнял себя к Петру Великому, который «возвращал и укреплял» имперские территории. Наш автократ — мастер присваивать историю и ее победы. До такой степени, что иногда кажется, будто российский президент лично брал рейхстаг в мае 1945-го. И, пожалуй, эксплуатация имперских нарративов станет центральным торговым предложением массам.
Весь мир против нас. А мы выстоим. Выдуманная реальность, вымышленные поводы для «спецоперации». Жертвы и разрушения. Отказ от достижений 30 лет постсоветского развития. Катастрофа для человеческого капитала. Изоляция от мира.
А у лоялистской части россиян все хорошо. «Спецоперация» пройдет, как прошла пандемия. Зато после всего этого мы в который раз встали с колен. Нас все боятся — и правильно. Если что, мы на них бомбу сбросим. И заживем лучше прежнего.
