Ваша честь! Мои молодые товарищи по защите «Мемориала»* доказательно и убедительно обосновали незаконность притязаний Генеральной прокуратуры на ликвидацию "Международного Мемориала" . Мою задачу я вижу в том, чтобы расставить некоторые акценты, которые, возможно будут способствовать суду вынести законное и обоснованное решение по делу. Когда мои коллеги говорят о несоответствии закону искового заявления, они правы. Я полагаю, такой характеристики такого обращения Генеральной прокуратуры в Верховный суд недостаточно. Я полагаю, что исковое заявление подпадает полностью под формулировку, содержащуюся в части 7 статьи 45 Кодекса административного судопроизводства. Такая характеристика звучала в устах моего коллеги в судебном разбирательстве. Это недобросовестное заявление неосновательного иска. И вот тогда, когда я сталкиваюсь с такого рода исковыми заявлениями, которые направляются в суд высокопоставленными представителями власти, облеченными большими полномочиями, когда они исходят от органов весьма влиятельных, которые входят в систему государственной власти страны, не скрою: я оказываюсь, я попадаю во власть какого-то гадкого чувства. Ты думаешь: но они же знают, что они обращаются в суд с незаконным требованием, и понимают, что ты это понимаешь. Ну, конечно, профессионализм и жизненный опыт, безусловно способствуют тому, что ты это чувство прогоняешь, но оно постоянно подпитывается, как только ты обращаешься к тексту искового заявления. Потому что есть одна закономерность. Когда высокопоставленный сановник, когда глава какого-то мощного ведомства принимает незаконное решение, он облегченно вздыхает и освобождает себя вообще от необходимости хоть как-то правдоподобно обосновать незаконные требования. А почему? Да, потому, что его расчет совершенно на другое. Это чувство гадкое, которое преодолеваешь, оно же основывается на том, что такого рода политически мотивированные дела увы, заканчиваются принятием неправосудных решений, потому что основываются не на соображениях закона, который проигнорирован. В данном случае в этом иске Генерального прокурора. И вот тогда эта россыпь обращений к Конституции, к международным правовым актам, к правам человека, говоря словами поэта, превращается «в набор высоких слов, дешевых как подметки». Что мы читаем здесь, о чем упоминалось? Оказывается, ликвидировать общество «Мемориал» надо для того, чтобы предотвратить негативное влияние на духовное и нравственное формирование детей.
Есть какие то хиленькие доказательства вот этого обвинения? Можно написать, что общественная организация нарушает международные конвенции, хотя их вообще невозможно по определению нарушить. Можно написать про непрекращающуюся противоправную деятельность, которая имеет место. Тогда как последняя претензия по поводу единственного этого нарушения маркировки уже была год назад.
Я хочу привлечь внимание к одному пассажу из этого искового заявления. Здесь написано, что ликвидация «Мемориала» как юридического лица направлена на защиту прав и интересов других лиц. Мне интересно, какие лица вставали перед глазами генерального прокурора, когда он подписывал это исковое заявление. Определенно не лица тех людей, которые без малого пятнадцать лет 29 октября выходят на Лубянскую площадь и зачитывают имена безвинно репрессированных. Когда в 2007 году вот это мероприятие только-только впервые проводилось, каждый зачитывал три фамилии. Через два года пришли к выводу, что зачитывать надо две фамилии. А потом уже сейчас - одна, потому что, если каждый будет зачитывать три фамилии, эта очередь не рассосется за 20 лет. Но возможно вполне перед глазами генерального прокурора действительно стояли другие лица. Общество наше неоднородно.
Великий русский поэт Анна Андреевна Ахматова, когда открылись ворота лагерей ГУЛАГА, сказала: вот сейчас страна поделится на две половины: на тех, кого сажали, и тех, кто сажал. Я маленькое уточнение внесу: неравные половины. Потому что тех, кого сажали, их уже нет по той причине, что они были расстреляны, замучены в подвалах отечественной, столичной и региональных Лубянок, превратились в лагерную пыль. Они не дали потомства. А те, кто сажал — многочисленная армия вохровцев, следователей, оперативников, прокуроров, они сохранились в неприкосновенности и дали обильное потомство.
Мне сложно избавиться от ощущения, что в этом зале смотрят друг на друга представители этих двух групп разделенных соотечественников. Почему? Речь идет о том, что когда прокурор говорит, что «Мемориал» искажает историю, что он представляет историю страны, фактически Советского Союза, как террористической организации. Это неправда. Просто напросто это абсолютно разные представления о том, как должно быть устроено государство, каким образом строятся отношения между властью и населением. Они же разные.
Я беру в руки документ. Это концепция государственной политики об увековечении памяти жертв репрессий. Она была принята в 2015 году и вначале предполагалось, что она будет реализована до 2020 года. В 2018 году президент России своим распоряжением продлил действие Концепции до 2024 года, указав, что основные мероприятия по реализации Концепции должны быть проведены в 2022-2023 году: «Россия не может стать в полной мере правовым государством, заняв ведущую роль в мировом сообществе, не увековечив память многих миллионов своих граждан, ставших жертвами политических репрессий».
Возникает вопрос: просто оторопь берет, как при существовании и реализации этой Концепции, где на острие - общество «Мемориал», которое хранит память о невинно репрессированных. И было большой ошибкой говорить о том, что речь идет о 1937-м, это продолжалось все годы существования советского режима. Известно, что подпадали под репрессии и в 20-е годы, и в 30-е, и в сороковые и пятидесятые. Масштаб репрессий… Общество «Мемориал» содействует здоровью нации. Устранить сейчас вот это из истории страны в данном случае - посодействовать вот этим представлениям, о том, как должно управляться государство. А представления эти - они такие: «государство всегда право». Вот это понятие патриотизма оно отождествляется с понятием государственной власти.
Здесь говорилось, о том, что закон о некоммерческих организациях несовершенен. В исковом заявлении в качестве одного из оснований для закрытия «Мемориала» указана негативная оценка этого закона. В 2012 году был принят закон об иностранных агентах. Его принятие сопровождалось глумливым предложением некоторых политиков «Мемориалу» - самому определить себя в число иностранных агентов. Какой ответ может быть у руководителей авторитетной организации, имеющей чувство собственного достоинства? «Мемориал» говорит: «Мы не будем следовать этой байке: мы вас подвесим, а веревочку вы сами принесите». «Мемориал» заявил, что сам он не считает себя иностранным агентом, он не представляет никакие зарубежные организации, и он не занимается политической деятельностью. Дальше, в 2016 году, когда «Мемориал» был внесен в список агентов, в данном случае «Мемориал» связан с Конституцией и необходимостью выполнения этого закона. С 2017 года были отдельные нарушения, которые затем ликвидировали. И мне хочется услышать от прокуроров в репликах ссылку хоть на одну общественную организацию, хотя бы на одно НКО, общественное объединение, которое бы положительно оценило этот закон. По-моему, отрицательная оценка этого закона прозвучала со всех сторон, в том числе и от президента, не только устами его пресс-секретаря, но и высказанная лично.
Хорошо, закон несовершенен. Но он не отменен. Но я делаю акцент на том, что это исковое заявление не соответствует букве вот этого несовершенного закона. Не удовлетворяя вот это исковое заявление, не соответствующее закону, вы должны, по-моему, испытывать удовлетворение от того, что в данном случае этот несовершенный закон не будет применен.
Последнее: вот именно такие, абсолютно не совершенные в юридическом отношении иски, являются тестами на высокие ценности, определяющие жизнь в правовом государстве. Это независимость суда и судейская совесть. Я надеюсь, что все присутствующие в зале станут свидетельством их торжества.
*«Мемориал» и «Международный Мемориал» включены Минюстом России в реестр «иностранных агентов»
