14 декабря вышли на Сенатскую площадь декабристы, протестуя против абсолютистской и варварской в своем беззаконии царской власти. И 14 декабря — день смерти Андрея Дмитриевича Сахарова, стоявшего у истоков создания «Мемориала»
Вряд ли судья Верховного суда РФ Алла Назарова, называя дату второго и, скорее всего, последнего заседания (в заслушивании свидетелей защиты Её честь уже отказала), на котором «Мемориал» либо закроют, либо позволят еще немного пожить, думала о символичности этой даты. Как и вряд ли нужен столь долгий срок — 18 дней— для истребования предыдущих административных дел против «Мемориала».
Скорее судья дает возможность истцу, Генеральной прокуратуре РФ, равно как и другим «заинтересованным лицам» (это юридический термин), то есть Министерству юстиции и Роскомнадзору, подучить матчасть, заглянуть в кодексы, почитать законы и разъяснения пленумов Верховного суда и решений Конституционного суда, к которым в ходе первого заседания, 25 ноября, постоянно апеллировала защита и которые оказались новеллой для всех пятерых представителей истца.
Привычка выигрывать дела по принципу " за кем сила (власть) — тот и прав" — сыграла дурную роль в открытом судебном заседании в Верховном суде, продемонстрировав всю меру деградации институтов юридической ветви власти.
Адвокат защиты Михаил Бирюков:
—В постановлении Конституционного суда указано, что международные организации не нуждаются в маркировке (НКО, выполняющего функцию иностранного агента—NT) ….
Представитель Минюста:
— Конституционный суд указывал, что это касается только организаций, зарегистрированных за пределами РФ» …
Адвокат Бирюков:
—Это не так….
Представитель Минюста:
—Уже есть постановления судов…
Адвокат Бирюков:
—Позволю себе напомнить, что Конституционный суд не нуждается в подтверждении других судов, поскольку является судом высшей инстанции…
Из похожих диалогов и состояли почти все пять часов этого заседания в Верховном — sic! — суде РФ.
***
Защите предстояло опровергнуть как минимум три положения, на основании которых генеральный прокурор И. В. Краснов подписал «Административное исковое заявление о ликвидации международной общественной организации (в порядке статьи 39 Кодекса Административного судопроизводства Российской Федерации)».
Первое положение — что общественная организация «ест детей», ну, не буквально, конечно. Но слова «угроза здоровью детей» — во вступительном слове полковника прокуратуры позвучало, как и упоминание о нарушении «Мемориалом» прав человека и требований морали плюс к угрозе национальной безопасности. Прокуратура ссылалась на Конвенцию о защите прав человека и основных свободах, Конвенцию о правах ребенка, на Всеобщую декларацию прав человека и на Международный пакт о гражданских и политических правах — нормы этих конвенций «Мемориал» оказывается нарушал, нарушает и будет нарушать, если его не закрыть.
Как правозащитная организация это делала? Как эти божьи люди, которые еще с советских времен защищают (или защищали как ушедшие точно в лучший мир Арсений Рогинский и Сергей Ковалев, отцы основатели «Мемориала») тех, по кому катком шла (да и идет) бездушная государственная машина, оказались нарушителями международных конвенций, ставящих права человека как приоритет современного мира?
А—а , если вы задаете такой вопрос, то значит вы либо не живете в России, либо ничего кроме смехотончиков в интернете не читаете. А делает это «Мемориал» посредством того, что, будучи объявленным российской властью «иностранным агентом» и «занимаясь политической деятельностью» не маркирует соответствующей пометкой свои интернет — ресурсы и книжную продукцию. И тем — «намеренно и систематически — обманывает общество, скрывая свою деятельность иностранного агента» — цитата близко к тесту, стенограммы речи прокурора нет.
На самом деле и это утверждение — «систематически не маркируют» — тоже ложь. И это второе положение обвинения, которое адвокатам предстояло опровергнуть.
С первым разобраться было сравнительно просто — собственно, весь смысл упоминания международных правозащитных актов состоял в том, чтобы люди, далекие от темы, вздрогнули, все-таки дети — это святое, а во-вторых, чтобы дать ссылочку какому-нибудь очередному троллю из очередной «amnesty international», который с помощью RT и проч. запустит дезинформацию по иностранным сайтам — как это сделали в свое время в отношении Алексея Навального. Главное — прокричать, а что было на самом деле — кто же читает опровержения?
Адвокат Мария Эйсмонт — обращаясь к стороне истца:
— Является ли НКО субъектом нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод?
На фото: представители Генеральной прокуратуры в деле о ликвидации "Международного Мемориала" * , Верховный суд РФ, 25 ноября, 2021 года, зал № 3078
Сторона истца — это три представителя Генеральной прокуратуры во главе с полковником, дамой—полковником неопределенного возраста со свежей укладкой ( когда в начале запустили камеры снимающих СМИ, она капризно произнесла: «Снимать без разрешения нельзя. А я не разрешаю снимать» — и больше за все пять часов заседания она не произнесла ни слова). Третья прокурорша была в звании подполковника, была заметно моложе коллег и именно ей досталось демонстрировать юридическую безграмотность института, который она представляла. Впрочем — не без помощи сидевших позади первой линии нападения представительниц Министерства юстиции и Роскомнадзора.
Итак, может ли «Мемориал» быть субъектом нарушения всех тех конвенций, которые ему предъявили, спрашивает адвокат.
Дама—подполковник:
— А какое это имеет значение?
Адвокат:
— Это у вас в иске….
Прокурорша опускает голову (все в зале, и она, в масках, поэтому выражения лица не видно) и пытается что-то найти в бумагах на столе. Ответа на вопрос адвоката она явно не знает.
Судья Верховного суда Назарова:
— Вы затрудняетесь ответить?
Коллеги подсовывают бедной прокурорше бумажку (или это был текст на экране телефона?), она наконец говорит:
— Субъектом (исполнения международных конвенций —NT) является государство. Но вы распространяли информацию без маркировки и тем нарушали…
Зал смеется.
Адвокат Эйсмонт:
—От какой информации, мешающей духовному и нравственному развитию детей, вы собираетесь их защитить, ликвидируя организацию?
Дама—подполковник:
— От всей информации, которая распространяла организация без маркировки.
Встает юрист «Мемориала» Зинаида Секретарева:
— Информация, негативно влияющая на детей, законодательно определена.
Прокуроры молчат.
Юрист Григорий Вайпан:
— Если нет ответа, то не страшно, просто так и скажите.
Судья Верховного суда Назарова:
—Конечно ничего страшного, просто нет ответа перед глазами.
Зал смеется.
Адвокаты переходят к опровержению второго положения иска:
— В иске, там, где идет речь о нарушениях (со стороны «Мемориала») используется настоящее время, что конкретно вы имеете ввиду?
Из иска, стр. 9-10: «Вопреки этому многочисленные аналитические, информационные и иные материалы, систематически издаваемые и распространяемые Обществом в информационно— телекоммуникационной сети «Интернет» и, следовательно, доступные неограниченному кругу лиц, не сопровождаются указанием на то, что они изданы и (или)распространены некоммерческой организацией, выполняющей функцией иностранного агента /…/»
Дама—подполковник::
— Ой, да эту маркировку невозможно найти! Она либо где-то внизу, либо еще где.
— Вы используете глагол в настоящем времени. Это имеет значение в свете решения пленума Верховного совета по делу… Вайпман называет дату, дело, пункт в решении пленума Верховного суда, который указал, что нельзя ликвидировать НКО, если нарушение устранено и не продолжается в настоящем.
Прокурор:
—Мы не считаем, что речь должна идти о продолжении нарушений — речь идет о неоднократных нарушениях, в этом есть систематичность нарушений.
Адвокат Эйсмонт:
—Вы признаете, что сайт маркировал свои ресурсы (ярлыком иностранного агента)?
Прокурорша копается в бумагах на столе.
Юрист Секретарева:
—Составлялись ли протоколы (о нарушениях в маркировке сайтов) после 2019 года?
Прокурорша:
— У нас нет такой информации…
Судья Верховного суда Назарова:
—Может быть вы не располагаете информацией на данный момент, —подсказывает она прокурорше.
—Не располагаем.
Зал смеется.
Суд заслушивает исполнительного директора Международного Мемориала Елену Жемкову, которая говорит, что по всем предъявленным нарушениям были заплачены штрафы, и после 2019 года ни одного протокола организация не получила. Лишь на книжной ярмарке 2020 года обнаружилось, что на пяти или шести книгах, изданных «Мемориалом», когда закона об иностранных агентах и в природе еще не существовало, отсутствовала маркировка. Жемкова предлагает приобщить к делу свою визитную карточку, на которой указано, что организация которой она руководит, является иностранным агентом. И спрашивает, обращаясь к истцам:
— Я — публичное лицо, меня узнают на улице, задают вопросы. Значит ли это, что я должна ставить ярлык иностранного агента себе на одежду?
Схожий вопрос — надо ли ставить штамп «иностранный агент» на сумках, задала и адвокат Эйсмонт, судья снимает вопрос. Адвокаты подчеркивают: закон об иностранных агентах написан так расплывчато, что совершенно не понятно, как его следует исполнять. «Этот закон — дерьмо», — в сердцах заметит Генри Резник, отвечая на вопросы журналистов уже покинув здание суда.
Прокурорша — Жемковой:
— Когда была изготовлена эта визитка?
Жемкова:
—Когда у меня кончились старые, на которых был штампик (иногаента)…
Прокурорша:
—В каком году напечатана новые?
Жемкова:
—В этом году.
Даже из-под маски виден ликующий взгляд прокурорши: ну вот, наконец, поймали! Вот оно то самое «настоящее время», о котором говорится в заявлении ее начальника и которое опровергают адвокаты, значит и истечения срока давности по «систематическим нарушениям», на чем опять же настаивают адвокаты, нет, не настало: визитки-то раньше были не пойми какие, издательство подтвердит.
И тут вновь встает юрист Секретарева —молодая женщина, почти девочка в сарафане, смахивающем на школьное платье времен моего уже очень давнего школьного детства. Она летящим жестом вытаскиваем из папки лист бумаги:
— Вот протокол заседания правления «Международного Мемориала» от 6-7 июля 2017 года, на котором было принято решение о проставлении штампа на визитках Жемковой.
Прокурорша упирается глазами в стол.
Следующий вопрос Жемковой:
— У вас есть централизованный учет сайтов и эккаунтов?
— Да, тех, что у нас на балансе…
Юрист Секретарева:
—Позвольте приобщить к материалам дела распечатку файла, в котором указаны все наши сайты и эккаунты в любых социальных сетях…
Адвокат Глушкова, сидящая на первой линии защиты, быстро передает назад штамп. Секретарева опускает печатку — бах, «иностранный агент», передает бумаги приставу, тот несет судье.
У прокуроров вопросов к исполнительному директору больше нет.
Наконец третье положение иска генпрокуратуры, на основании которого она требует ликвидации «Международного Мемориала» — что организация является злостным нарушителем закона и потому представляет угрозу для национальной безопасности и общественного порядка.
Юрист Вайпан шаг за шагом не оставляет камня на камне и от этого обвинения.
Неоднократность нарушений?
Но у «Мемориала» 35 сайтов и 21 эккаунтов и все они смаркированы — а это тысячи страниц, говорит он. И на момент рассмотрения дела, то есть на 25 ноября 2021 года, осталось лишь 2 (два), по которым не истек годовой срок давности. Восемь из десяти нарушений погашены, так как прошел год после оплаты, юридически они не существуют. «За последний год «Мемориалу» не было ни одно представления — это ли не доказательство того, что общество соблюдает закон»? — спрашивает истцов защитник.
Нет, отвечает представительница Роскомнадзора, которой старшие товарищи забыли сказать, что местоимение «я» представитель организации не может употреблять:
—Я считаю, что прокуратурой доказано систематичность нарушений….
Юрист Вайпан:
— Пленум Верховного суда в своем постановление определил, что ликвидация — это мера публично—правовой ответственности. В нашей Конституции, на которую вы так часто ссылаетесь, так же указывается, что нельзя наказывать дважды за одно и то же деяния. «Мемориал» заплатил колоссальные штрафы — 4.5 млн рублей. Ничего нового нам предъявлено не было.
Любому непредвзятому человеку, оказавшемуся в этот день в зале № 3078 Верховного суда РФ, было очевидно: искового дела в принципе нет, аргументы генеральной прокуратуры опровергаются решениями судов высшей инстанции — Верховного и Конституционных судов. О здравом смысле, справедливости, ценности «Международного Мемориала» как хранителя национальной памяти , абсурдности закона об иностранных агентах вообще и в частности — в приложении к организации, которая ведет картотеку жертв сталинских репрессий — в базе более 3 млн имен и маркировки этим ярлыком сайта НКВД.ру и т.д. ( об этом было отдельное выступление юриста «Мемориала» Татьяны Глушковой) — я и не говорю.
Показалось, что и судья ВС Назарова очевидный провал прокуроров и «заинтересованных лиц» поняла. И назначила следующее заседание на 14 декабря.
Первый раунд защита «Мемориала» выиграла даже не очкам — нокаутом.
Но мы же знаем, что власть меняет правила по любому поводу и в любой момент.
«Мемориал» виновен ровно в том, за что он ценен нам всем — сохранением памяти — памяти о том, что предшественники нынешних чекистов делали с собственным народом на протяжение всех кровавых советских десятилетий.
И последнее. В день, когда в Верховном суде шло рассмотрение дела "Мемориала" на улице, на Поварской 15, у входа в здание суда, в холоде и слякоти стояло больше сотни человек, пришедших поддержать «Мемориал»: заседание было объявлено открытым, но вход в зал из-за ковидных ограничений был лимитирован и заполнен лишь наполовину.
Двое из этой группы поддержки — политзэк Константин Котов и историк Алексей Беленкин держали в руках плакаты «Мы Мемориал». Оба были задержаны полицией. Котов получил 9 суток, Беленкин 25.
* Властями РФ признан НКО —выпролняющим функции иностранного агента
