Александру Бастрыкину так и не удалось объединить под своим началом всех следователей – собственные следственные подразделения остались у МВД и ФСБ. Проверку высказываний проводит Главное следственное управление ГУВД Москвы – так что СКР, опровергая эту информацию, был просто не в курсе того, что происходит у соседей.
А смысл понятен – Навального в России не ждут, поэтому и предупреждают заранее о последствиях возвращения. Это из того же ряда, что и пакет реакционных законопроектов об ужесточении отношения к иноагентам, усилении регулирования митингов и пикетов и контроле над просветительской деятельностью. Своего рода «наш ответ Байдену» как реакция на Беларусь и стремление минимизировать любые политические риски перед думскими выборами 2021 года. Тем более, что закон об экстремизме отличается крайне размытыми формулировками, при которых даже упоминание о насилии может трактоваться как призыв (тем более, что и обосновывающих это экспертов найти легко).
Мнение мировых СМИ и западных политиков российскую власть уже не интересуют – особенно после разрыва с Меркель (как раз по поводу дела Навального) и раздражения от утечек содержания разговоров Путина с Макроном. К большой эмоции февраля 2014 года добавляется целый ряд новых, хотя и не столь сильных, эмоциональных реакций. В том числе и в связи с фигурой Байдена – рациональный аргумент о необходимости скорейшей договоренности о продлении действия соглашения об СНВ, что может дать импульс к более широкому диалогу, вытесняется воспоминаниями о его неприятии возвращения Путина в 2012 году и активной роли в украинских событиях. Навальный в этом контексте воспринимается как агент противника – примерно так, как советская власть относилась к диссидентам.