Из окна моего рабочего кабинета открывается замечательный вид — здание Росстата на Мясницкой. Здание красивое, добротное, история у него весьма примечательная: построено 80 лет назад по проекту архитектора Ле Корбюзье. Однако в последнее время этот вид из окна вызывает сложные чувства. По роду своей деятельности автор — активный пользователь росстатовской информации. А в информации этой разобраться стало в последнее время достаточно сложно. Поэтому при взгляде на здание Росстата не столько любуешься творением Ле Корбюзье, сколько задумываешься, что делать с цифрами, которые выдает ведомство «через дорогу». The New Times (см. № 10 от 22 марта ) уже писал о серьезной проблеме, которая возникла с оценкой динамики промышленного производства с начала 2010 года. Была изменена методология расчета показателей, новые данные стали несопоставимы с показателями предыдущих периодов. Между тем промышленное производство — самый «весомый» вид экономической деятельности. Его доля в ВВП по итогам 2009 года составила 27,3%. Следовательно, искажение цифр по промышленности серьезно деформирует и сопоставимость данных по ВВП. К тому же помесячно ВВП Росстатом не считается, данные за первый квартал мы получим где-нибудь к маю, не раньше! И как в таком случае оценивать, что реально происходит в российской экономике — она падает или растет?
Конечно, можно попробовать посмотреть на другие росстатовские данные, раз уж по промышленности они некорректны. В феврале 2010 года по сравнению с февралем 2009-го выросли: грузооборот транспорта — на 9,3%, сельское хозяйство — на 3,3%, оборот розничной торговли — на 1,3%. Зато упали строительство — на 9,8%, объем платных услуг населению — на 0,6%. Как видим, движение в разных отраслях разнонаправленное, и сделать однозначный вывод о том, что происходит в экономике в целом, по этим данным нельзя. Предлагаю в такой ситуации обратить внимание на так называемые показатели-индикаторы: те, которые рассчитываются путем «скрещивания» различных официальных цифр. Один из них — разница между ставкой рефинансирования Банка России (по ней коммерческие банки занимают деньги у ЦБ) и ставкой коммерческих банков по кредитам нефинансовым организациям.

 

Оставьте все методологические революции на потом, 
не надо больше статистического тумана, дайте понять — 
что же происходит в экономике на самом деле!  


 
Почему интересен и важен этот индикатор? Разница в ставках отражает то, как наши банки оценивают риски кредитования, то есть, по сути дела, — риски в экономике в целом. Так вот, в докризисный период разница в ставках составляла 0,25–0,5 процентных пункта (п.п.). В кризис она резко выросла и в самый острый период (январь-февраль 2009 года) составляла 4,4 п.п. Сегодня, в начале апреля 2010 года, эта ставка сохраняется на уровне того самого непростого периода кризиса — начала прошлого года: 4,2 п.п. Следовательно, интегральная оценка состояния экономики со стороны банков остается весьма тревожной.
Еще один важный индикатор: динамика инвестиций в основной капитал. Она упала в феврале 2010-го к февралю 2009-го на 7,4%. А ведь экономическая практика давно доказала: существует сильная корреляция между показателями динамики инвестиций в основной капитал и динамикой ВВП, промышленного производства, сельского хозяйства. Что вполне объяснимо: есть вложения — есть и отдача. Когда инвестиции в основной капитал значительно снижаются, то это никак не соотносится с благостными утверждениями некоторых наших лидеров о том, что кризис закончился и пошел экономический рост.
Не сгущаю ли я краски? Давайте адресуем этот вопрос Росстату. Мне во всяком случае, глядя в окно, так и хочется воскликнуть: «Эй вы там, через дорогу, оставьте все методологические революции на потом, не надо больше статистического тумана, дайте понять — что же происходит в экономике на самом деле!»


×
Мы используем cookie-файлы, для сбора статистики.
Продолжая пользоваться сайтом, вы даете согласие на использование cookie-файлов.