В первые часы после инцидента южнокорейские военные на основе такой версии и действовали: вооруженные силы страны были приведены в состояние повышенной боевой готовности, а корабли начали вести интенсивный (и безуспешный) поиск северокорейских подводных лодок. Однако уже на следующий день власти стали настойчиво подчеркивать: эта версия не основная. На авансцену вышла другая: «Чхонан» напоролся на блуждающую мину или торпеду, причем совсем необязательно северокорейскую. Ясно, что правительство в Сеуле хочет сохранить максимальную неопределенность.
„
Север не начнет большой войны, потому что знает:
он ее проиграет. Юг не начнет — потому что за победу
придется заплатить неприемлемую цену, да и сама
победа ему особо не нужна
”
В чем же причина столь странного поведения правительства Ли Мен Бака, которого считают ястребом? В Сеуле отлично понимают: если факт северокорейской диверсии будет доказан, Юг окажется в крайне сложном положении. Атака на военный корабль сама по себе является актом войны. Однако войны в Сеуле не хочет никто, и на то есть серьезные причины. Несмотря на огромное военно-техническое превосходство Юга, для него война с Севером будет не квази-колониальной экспедицией где-то далеко за морем, а войной у себя дома. Сеульская агломерация, в которой живут 23 млн человек, находится всего в 50 км от границы с КНДР, вдоль которой Север сосредоточил самую плотную в мире артиллерийскую группировку численностью от 3 до 5 тыс. стволов. Даже нескольких часов ураганного огня будет достаточно, чтобы нанести Сеулу неприемлемый ущерб. Дальнейшее развитие военных операций — продвижение на север по горам, изрытым бункерами и туннелями — у Юга тоже не вызывает энтузиазма. Вдобавок неясна политическая цель такой войны. Несмотря на официальную риторику, в реальности ни политические элиты Юга, ни население в целом не проявляет энтузиазма по поводу объединения с бедным Севером. За спасение разваленной экономики платить не хочет никто, да и в целом Север не интересен южнокорейскому бизнесу. Фактически на Корейском полуострове уже давно сложилась патовая ситуация. Север не начнет большой войны, потому что знает: он ее проиграет. Юг не начнет — потому что за победу придется заплатить неприемлемую цену, да и сама победа ему особо не нужна.
Но может быть, Юг в состоянии применить к Северу ограниченные меры возмездия? По сути, и таких мер в его арсенале нет. Нанесение выборочных ударов по северокорейским базам или кораблям? Даже если такие удары станут образцом военного планирования, население Севера узнает не о военном разгроме, а о «блестящем сопротивлении, оказанном наглым империалистическим агрессорам». Режим переживет потерю нескольких старых катеров, да и среди погибших точно не будет номенклатурных отпрысков — они в армии не служат. В то же время такие рейды не только создадут многолетнюю напряженность на полуострове, но и плохо скажутся на кредитных рейтингах Юга.
Как ни крути, для Ли Мен Бака самая лучшая тактика — без устали подчеркивать, что версия о северокорейском участии всего лишь одна из многих. Даже если в корпусе «Чхонана», после такого как его поднимут с морского дна, обнаружатся неразорвавшиеся северокорейские торпеды.
Но может быть, Юг в состоянии применить к Северу ограниченные меры возмездия? По сути, и таких мер в его арсенале нет. Нанесение выборочных ударов по северокорейским базам или кораблям? Даже если такие удары станут образцом военного планирования, население Севера узнает не о военном разгроме, а о «блестящем сопротивлении, оказанном наглым империалистическим агрессорам». Режим переживет потерю нескольких старых катеров, да и среди погибших точно не будет номенклатурных отпрысков — они в армии не служат. В то же время такие рейды не только создадут многолетнюю напряженность на полуострове, но и плохо скажутся на кредитных рейтингах Юга.
Как ни крути, для Ли Мен Бака самая лучшая тактика — без устали подчеркивать, что версия о северокорейском участии всего лишь одна из многих. Даже если в корпусе «Чхонана», после такого как его поднимут с морского дна, обнаружатся неразорвавшиеся северокорейские торпеды.