Завтра в час дня начнется суд по моему уголовному делу. За полтора года оно уже всем наверняка надоело, все эти бесконечные напоминания про свободу слова и преследование журналистики как таковой. (Я все-таки напомню, что судить меня собираются за высказанное мнение, за профессиональную журналистскую работу, за попытку понять и предупредить.) Плюс еще коронавирус, совсем другой масштаб забот.
Но я все равно прошу вас последить за этим процессом. Я считаю, что он важен, и не потому, что это моя жизнь, а вот почему.
В колонке «Репрессии для государства» я писала о том, как сильная власть использует силовые инструменты для ограничения гражданских свобод. С тех пор:
— наш двадцатилетней выдержки президент нашел способ править вечно;
— бойцы Росгвардии застрелили человека в его собственной квартире;
— одиночный пикет стал поводом для административного ареста;
— простой выход из дома чреват денежным штрафом;
— за отсутствие маски на лице вас могут скрутить и увезти в отделение (ради заботы о вашем здоровье, конечно же);
— и новое слово в избирательном праве: скоро нам предстоит голосование, в котором наши голоса даже формально ничего не решают, а посчитать их можно каким угодно образом, ну вы сами все знаете.
То есть государство становится все жестче и репрессивнее, а уголовные дела об оправдании терроризма множатся и множатся. Поводы для них все абсурднее и абсурднее. Уже не надо жалеть Жлобицкого или развернуто анализировать теракт. Надежду Белову преследуют за комменты к новости. Людмилу Стеч — за репост без единого слова от себя. Новый псковский кейс вообще удивителен, мы о нем еще напишем. Больше ада.
Пафос моей колонки был в том, что вот, мол, посмотрите, что бывает, если перекрыть клапан. Банальная, в общем-то, мысль: если не давать энергии протеста выйти наружу легальным, в законе прописанным способом (митинг, пикет, выборы), то протест радикализируется и дуреет, и это страшно.
Силовики действительно увидели здесь угрозу, но решили, что угроза — это я, что лично со мной надо бороться, а не с какой-то абстрактной радикализацией. Типа если не обсуждать проблему, то ее как бы и нет. Но она есть. И сама собой не решится. Чем сильнее и тупее репрессии, тем злее протест, особенно если загнан глубоко внутрь. И спираль закручивается дальше.
По идее, чтобы весь этот бред прекратить, достаточно одного судьи, который примет решение согласно здравому смыслу и духу закона. Достаточно одного прокурора, который откажется от абсурдного обвинения. И даже одного следака, который прекратит подобное дело за отсутствием состава. Но это фантастика, сынок.
Реальность в том, что журналиста судят за выполненную работу. Конечно, страшнее, когда убивают или калечат —– но тогда это преступление, и преступников даже ищут и наказывают. А здесь — все в рамках закона.
