В последние дни укрепляется ощущение того, что Россия уверенно проигрывает «войну» с коронавирусом. Число заражённых возрастает с каждым днём. Увеличение количества смертей не заставит себя ждать.
Основной вопрос сегодня состоит в чём — почему это происходит? Ответ, на мой взгляд, прост и коренится в природе российской власти.
Нынешняя система управления страной строилась и строится на том, что можно назвать «коммерческой имитацией». Важнейшими требованиями к любой санкционированной сверху (уровень «верха» в данном случае не так уж важен) акции были наличие у неё, с одной стороны, показушных черт «решительности» и «радикальности», и с другой стороны, явного коммерчески-карьеристского элемента. Это за два «славных десятилетия» привело к двум последствиям: во-первых, власть окуклилась и стала пленницей статистики и записок, приносимых высшим чиновникам специально обученными людьми; во-вторых, доверие населения к словам и указаниям начальства опустилось до нуля.
На примере эпидемии прекрасно видно, как всё запуталось.
В нормальной стране с ответственным правительством и высоким уровнем социального доверия ответ выглядит стандартно. Власти говорят правду о масштабах эпидемии. При первых симптомах делаются анализы. Никто не пытается выдать COVID за пневмонию и записать диабет или сердечную недостаточность в причины смерти, вызванной коронавирусной инфекцией. Населению не рассказывают сказок, а сообщают реальные показатели смертности. Гражданам рекомендуют сидеть дома, а в случае невозможности требуют соблюдения мер предосторожности. В учреждения, магазины, общественный транспорт нельзя заходить без маски. Люди сами требуют от ближних соблюдать дистанцирование. Так происходит в США, Германии, Великобритании.
В аномальных странах в условиях диктатуры и стадного общества ответ бывает иным. Правда о масштабах скрывается — но при этом власти проводят всеобщие мероприятия по диагностированию, выявляют очаги эпидемии и закрывают их на полный карантин от внешнего мира, жёстко ограничивая передвижение внутри поражённых зон (в Ухани возможность выходить из дома/квартиры имел один член семьи раз в три дня максимум на час). Никакой самоизоляции для диагностированных больных не предусмотрено — все немедленно отправляются в больницы. Часть экономики фактически работает в условиях военного положения, всё регулирование исходит от государства. Так боролись с эпидемией в Китае.
В России власти думают, что они могут действовать по-китайски, а народ будет вести себя по-европейски. На всех этажах управления медленно признают масштабы эпидемии, но при этом наивно хотят, чтобы народ боялся последствий. При этом под разговоры о скором выходе на плато вводятся ограничительные меры, которых нет ни в Европе, ни в США. Только в Москве уже выписали штрафов на 160 миллионов рублей, наплодили бессмысленных и унизительных инструкций, но и близко не получили миланского или мадридского уровня самоизоляции, достигнутых без штрафов и засилья полиции. Власти сами провоцируют масштабные всплески эпидемии: увеличение числа заражённых в последние дни коррелирует с коллапсом в московском метро 15 апреля, а в регионах — с празднованием Пасхи 19 апреля. Полная импотенция, проявленная на фоне широкого коллективного отмечания майских праздников, аукнется в середине месяца, уничтожая надежды на выход из самоизоляции и начало «перезапуска» экономики. Малый бизнес закрывается под предлогом опасности эпидемии, а на Чаяндинском месторождении «Газпрома» из 10 тысяч вахтовиков болеет почти половина — такое скопление народа не рассматривалось как проблема, ведь это же «системообразующая» компания. Ну и так далее.
В общем, всё как всегда. Власть делает вид, что руководит, народ пытается делать вид, что следует её командам. Президент отсиживается в своём бункере. Катастрофа неотвратимо приближается.
