Если бы епископом был я, то в своем вирусном послании
я бы напомнил людям:
что все субботы для человека, а не человек для типикона;
что искушать Бога требованием непременного чуда и защиты есть прелесть и грех;
что нельзя выставлять напоказ свою «крепкую веру» и «безбоязненность»;
что геройствовать отважно лучше по другим поводам, спасая других людей, а не умножая угрозу для них и для себя;
что лучше сохранить себя максимально здоровым для помощи заболевшим;
воздержание от посещения служб в эти дни считать подвигом ради ближнего, а не слабостью, ибо это отказ от того, чего хотелось бы ради того, что должно;
что Промысл Божий призывает нас к келейным молитвам, особенно уместным во дни Великого поста;
что нет греха в том, чтобы исполнить рекомендации гражданских и санитарных властей и на время воздержаться от посещения многолюдных служб;
что если сложившиеся обстоятельства породят в вас тоску по Причастию и храму, это будет хороший плод данного Поста;
что в Чаше, конечно, Кровь Христова, но это не гарантирует Чашу от попадания туда еще и чего-то другого (хоть мухи, хоть вируса: см. Известие Учительное а также историю рипиды и покровцов);
что все целования (в том числе рук иерархов) запрещаются.
Конечно, я запретил бы в этом сезоне проводить новомодные массовые соборования, то есть многочасовые собрания и так не очень здоровых пожилых полураздетых людей, стоящих плотными рядами в закрытом и непроветриваемом помещении.
А воскресные Богослужения хорошо было бы вообще вынести за стены храмов на открытый воздух — благо уже идет тепло.
На храмовом полу приказал бы начертить клеточки размером полтора на полтора метра и пояснил бы, что в каждом квадрате в любую минуту может находиться лишь один человек.
Ну а после этого уже можно было бы перейти к мелочам типа протирания икон или одноразовых ложечек.