Борис Вишневский: День последней ошибки Ельцина

Прошло двадцать лет — но этот день я помню так, как если это было бы вчера.
31 декабря 1999 года президент России Борис Ельцин в своем предновогоднем обращении заявил, что уходит в отставку раньше положенного срока. Чтобы Россия «вошла в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми».
Ельцин сообщил, что он сделал главное дело своей жизни: «Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед». И он «не должен мешать этому естественному ходу истории, полгода еще держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть президентом, и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее».
Президентский пост был передан премьер-министру и «преемнику» Владимиру Путину, а президентские выборы, которые должны были пройти в июне 2000 года, перенесли на более ранний срок — 26 марта.
Их результат известен: получив 51,95% голосов против 29,48% у Геннадия Зюганова и 5,80% у Григория Явлинского, Путин стал президентом.
Но еще 31 декабря он своим первым указом в статусе и.о. президента предоставил неприкосновенность Борису Ельцину, а также — материальные и социальные гарантии экс-президенту и членам его семьи.
Время единоличного правления Путина отсчитывается именно с этого дня.
Дня последней ошибки Ельцина.
За многое можно быть ему благодарным. За разрушение коммунистической системы и сопротивление ГКЧП, за реакцию на события в Вильнюсе и Риге в 1991-м и за отношение к свободе слова.
Но за многое — и осуждать. За «черный октябрь» и две чеченские войны, за «шок без терапии» и за «выборы» 1996-го, за превращение в бранные слов «демократы», «либералы» и «реформы». И, конечно, за операцию «преемник».
Дело было не в его нежелании «мешать ходу истории» и «держаться за власть».
Продлить свое правление Ельцин не мог: его президентский срок («Яблоко» доказало это в Конституционном суде) был вторым, и баллотироваться на третий срок было невозможно.
Теоретически можно было пропустить один цикл и потом вернуться, но для этого нужно было соответствующее здоровье и силы, а также — человек, который (как впоследствии Дмитрий Медведев) согласится бы побыть «хранителем кресла», а потом безропотно его вернуть. Эти условия очевидно не выполнялись.
Так какая, собственно, для Бориса Николаевича была разница — пройдут или нет выборы президента на три месяца раньше? Сохранит он или нет возможность принимать какие-то решения еще на полгода или нет? Притом что это его, скорее всего, уже не очень интересовало. Главное было, как представляется, неприкосновенность себя и семьи. Как в узком, так и в широком смысле...
А вот для Путина и его лоббистов вопрос был принципиален.
Владимир Владимирович, ведущий избирательную кампанию в должности премьера — это не совсем то, что он же, ведущий ее в должности и.о. президента. Человека, от которого формально и неформально зависели почти все федеральные и региональные начальники, от которых, в свою очередь, зависел результат выборов.
Последствия не замедлили сказаться — особенно после того как отказались от борьбы за власть в стране и фактически присягнули Путину лидеры еще недавно такого страшного для Кремля «Отечества» — Евгений Примаков и Юрий Лужков.
После чего на протяжении трех месяцев избирательной кампании мы наблюдали массовое соревнование начальства в лояльности Путину и в скорости припадания к его стопам. И частоту появления Путина на телеэкране, превзошедшую частоту появления рекламы прокладок или стиральных порошков. И жалобы штаба Путина на то, что не получается освоить все добровольно предлагаемые средства...
Что было потом — известно. В том числе и с теми, кто, не удосужившись в свое время прочитать (или запомнить) брехтовскую «Карьеру Артуро Уи», страшно удивился, когда творение вышло из-под контроля создателей.
Ну, а Ельцин на протяжении семи оставшихся ему лет, за редчайшими исключениями, молчал.
«Курск», «Норд-Ост», Беслан, арест Ходорковского, разгром НТВ, «монетизация», отмена выборов губернаторов — все это не вызвало у него никакой публичной реакции.
Говорят, что его ограждали от «нежелательных» контактов и держали на положении, подобном Ленину в Горках — разве что «Известия» с рассказами об успехах реформ не выпускали в единственном экземпляре.
Но скорее всего он и сам прекрасно понимал, что надежнее молчать. Не рискуя безопасностью и комфортом себя и родственников.
Через двадцать лет после его последней ошибки Россия, вопреки тому, в чем Ельцин тогда уверял, во многом вернулась в прошлое.
С монополией на власть и номенклатурными привилегиями, «министерством правды» и преследованием инакомыслящих, декоративным парламентом и «позвоночным» правосудием, тотальной государственной ложью и отвратительным лицемерием, «негативным отбором» во власть, врагами, якобы осаждающими снаружи, и «национал-предателями», орудующими внутри.
Примечательно, что именно тот, кто когда-то считался символом борьбы с прежней системой, выбрал своим преемником и передал власть именно тому, кто принялся ее восстанавливать. И публично назвал одно из главных дел предшественника — прекращение существования СССР — «крупнейшей геополитической катастрофой 20 века».
В 1996 году Ельцина сохранили у власти, напугав граждан перспективой вымышленного «реванша».
В 1999 году он сам создал условия для реального реванша.
Предварительно построив государство, где власть почти ни в чем не зависела от граждан.
Именно поэтому реванш — пока! — удался.
Но он не может быть вечным.
Когда исторический маятник неизбежно двинется на обратный ход — важно не повторить прошлых ошибок.
И последнее.
«Я устал, я ухожу» — устарело.
Актуально «Мы устали. Уходи!» 

Источник