Я никак не могу перестать думать про Самариддина Раджабова и предстоящий сегодня в 3 часа приговор. Это приговор не только 21-летнему талантливому парню — он в куда большей степени, чем условный срок для Жукова, станет приговором России. И вот почему.
Вчера в суде выступал отец Самара, Садриддин. Сам он таджик, Самар тоже родился в Душанбе. Отец говорит по-русски с сильным акцентом и грамматическими ошибками: судья даже спросила, не нужен ли ему переводчик, на что он с обидой ответил, что нет. Садриддин — российский гражданин, он приехал в Россию, получил паспорт, вырастил здесь пятерых детей. Он — это первое поколение миграции. А дети — второе.
И сам Самариддин, и его сестра Матлуба прекрасно говорят на русском языке. У Самара по нему была пятерка, он пишет на нем стихи. И это хорошие стихи — не верите мне, поверьте Оксимирону. В своем заключительном слове Самар в итоге с рэпа перешел на ритмизованную прозу: так смогут редкие Иванов, Петров или Сидоров.
Об этом я говорю потому, что Россия могла бы стать плавильным котлом. Страной, куда, как в США, приезжают за будущим. В которой свой Барак Обама — или Самариддин Раджабов — мог бы стать если не президентом, то кем захочет. А в нынешней России у человека нет шансов. Особенно их нет у молодого человека, если ему, как Самариддину, 21 год. И совсем их нет у сына мигранта, пусть он даже проезжал каждый день по 25 километров, чтобы заниматься спортом, начал работать в юном возрасте, писал стихи и мечтал стать актером. «Вы не отпускаете меня, потому что я черный», — сказал Самариддин в конце суда. И никто ему не возразил.
Наоборот: каждый из ментов-терпил (можно я не буду называть их «потерпевшими полицейскими»?) подчеркивал: Самариддина задержали по ориентировке как «азиата».
Хорошо, совсем для простоты. Где-нибудь в марте 1826 года три жандарма вспоминают, что этот, как его, Пушкин, да, смертельно напугал их, бросив на Сенатской площади кружку. Они точно запомнили – Пушкин, им еще их шеф, Бенкендорф, говорил про негра. Ну а дальше все известно: никакого там Михайловского – вместо него сибирский острог.
Аналогия понятна? Вот ровно это сегодня через несколько часов и произойдет в Мещанском суде.
Если ничего не поменять, то у России нет будущего. Будущее – это не Крым. Это готовность принимать людей и открывать для них перспективы. А сейчас карьерный лифт идет или в будуар, или в автозак. Третьего не дано: не до «черных», не до людишек, тут бы своих дочек пристроить.
