На суде Генрих Буре не произнес ни слова раскаяния
Дело Буре продолжалось более 60 лет. На суде подсудимый не произнес ни слова раскаяния. Возможно, потому что не вполне осознавал предмет обвинения — за давностью лет и в силу преклонного возраста. В 1949 году Специальный амстердамский суд заочно приговорил Буре к смертной казни, заменив ее потом на пожизненное заключение. Тем не менее с 1954 года Буре спокойно жил в своем родном городе, немецком Эшвайлере, недалеко от Аахена. В 1980 году ФРГ отклонила требование Нидерландов о его выдаче. Прошло еще 37 лет, и в 2007 году немецкие судебные власти решили все-таки процесс возобновить, но уже по законам Германии... На суде в Аахене председательствующий Герд Ноль особо подчеркнул, что Буре убивал людей «по принципу случайного выбора».
Поклонник Гитлера
Генрих Буре родился неподалеку от Аахена в семье голландца и немки и в детстве переехал с родителями в голландский Маастрихт. Он был фанатиком Гитлера. (Кстати говоря, немногие знают, что в обороне рейхстага принимало участие большое число голландских эсэсовцев, и они бились до последнего.) Сразу после оккупации Нидерландов юный Генрих в возрасте 18 лет записался в СС, немного повоевал на Восточном фронте, а затем был возвращен в Нидерланды и включен в состав специальной эсэсовской команды Feldmeijers — названной так в честь одного из лидеров голландских нацистов Иоханнеса Хендрика Фелдмейе. Это был летучий эскадрон смерти, засекреченная команда, осуществлявшая «устранения нежелательных элементов», на которых пали «подозрения» в симпатии к евреям или принадлежности к Сопротивлению. Убийцы действовали по личному указанию шефа полиции Раутера и ничего не знали о своих жертвах: им просто давали имена и адреса. Вот так, «по заказу» были уничтожены 54 человека. Троих из них, как было доказано, застрелил Буре.
Запрет с компенсацией
В Германии в последние годы на скамью подсудимых нацистские преступники уже преклонного возраста хотя и редко, но все же попадали. Например, Иван Демьянюк, процесс над которым сейчас продолжается в Мюнхене.* * The New Times № 20 от 25 мая 2009 года. Но многие ушли от ответственности, причем не без помощи правительственных структур, особенно в годы правления Конрада Аденауэра. В окружении канцлера было немало бывших нацистов, в частности, Ганс Глобке, один из разработчиков нацистских расовых законов. Состоял в нацистской партии и будущий канцлер ФРГ Курт Георг Кизингер. И в восточногерманской штази, и в западногерманской разведке BND нашли прибежище многие бывшие гестаповцы и сотрудники СД: обеим противостоящим друг другу структурам нужны были специалисты. В ФРГ, правда, соблюдался официальный запрет на профессии для эсэсовцев и членов гитлеровской партии — из разведки, прокуратуры или дипломатии их потихоньку выдавили, порой с большими денежными компенсациями.
Долгое время в ФРГ не существовало отлаженного механизма привлечения нацистов к ответственности. Но в 1958 году был создан Центр по расследованию преступлений национал-социализма, который системно занялся изучением карательной практики гитлеровского режима. Наиболее активная фаза работы Центра пришлась на 1970-е годы, когда начали расследоваться преступления против военнопленных, отслеживаться приказы армейского руководства, привлекаться к ответственности оставшиеся в живых исполнители. Срок давности за убийства был продлен до 30 лет, в 1979 году отменен вовсе. Порой в работе находилось до 700 дел. В архиве Центра около 1,7 млн карточек по различным аспектам преступлений национал-социализма. Но несмотря на «запрет на профессии», вокруг нацистских преступников в течение послевоенных десятилетий шла тихая война — прежде всего в прокуратуре — между легализовавшимися бывшими нацистами и антифашистами. Так, генеральный прокурор Макс Гюде назвал группу сотрудников Центра, получивших в 1968 году в советских архивах копии обличающих документов, «нашими идиотами». Не менее стойкое противодействие долгое время оказывал МИД.
Попробуй привлеки
За время существования Центра было проведено свыше 106 тыс. расследований и почти 6,5 тыс. обвиняемых были вынесены судебные приговоры.* * Согласно отчету Федерального министерства юстиции в Бонне, немецкие власти с 1945-го по 1969 год предъявили обвинения 9401 нацистскому преступнику. Из этого числа 12 были приговорены к смертной казни, 98 — к пожизненному заключению, 6002 — к различным срокам тюремного заключения. Вроде бы процент невелик, да и приговоры отличались порой непонятной мягкостью. Почему? «Одно дело выдвинуть обвинение, другое — провести процесс и реально приговорить преступника, — комментирует ситуацию для The New Times глава Центра, старший прокурор Курт Шримм. — К примеру, тот же Демьянюк был судим в Израиле в 1988 году, но обвинение рассыпалось по формальным признакам, и бывший надсмотрщик вернулся в Америку, ему восстановили гражданство. И если бы не служебное удостоверение Демьянюка, попавшее к нам из Америки, то и этот процесс мог бы рассыпаться». Кстати, и приговор Генриху Буре мог бы не состояться, если бы не показания единственного оставшегося в живых свидетеля — отбывшего 13 лет за военные преступления эсэсовца Якобуса Петера Бестеманна.
Суд важнее приговора
Больше всего немецкая юстиция опасается развала судебных дел в отношении оставшихся в живых нацистских преступников. «Сейчас в Америке проживает около сотни человек, против которых имеются достаточно веские улики. Но в США их судить нельзя по закону», — поясняет The New Times историк Анета Вайнке. ФРГ беспокоит, в частности, то, что после экстрадиции в Германию (если таковая вообще состоится) нацистские преступники могут быть оправданы за отсутствием доказательств и будут спокойно доживать свои дни в домах для престарелых в Баварии или на Балтике. «Нужно избегать впечатления, что Германия предлагает защиту и убежище людям с нацистским прошлым», сообщается во внутренней памятке немецкого МИД. Но как «избежать», если, к примеру, бывшие страны Восточного блока (Венгрия, Румыния, Словакия, Польша) отказываются принимать своих бывших сограждан, совершивших во время войны преступления, и на Германию ложится дополнительная нагрузка.
Впрочем, «сам факт суда над преступником важнее приговора», — уверенно заявил The New Times политолог Вольфрам Виземан. Вряд ли он при этом знал, что такую же точку зрения когда-то высказал и Александр Солженицын в отношении палачей советского времени...
Поклонник Гитлера
Генрих Буре родился неподалеку от Аахена в семье голландца и немки и в детстве переехал с родителями в голландский Маастрихт. Он был фанатиком Гитлера. (Кстати говоря, немногие знают, что в обороне рейхстага принимало участие большое число голландских эсэсовцев, и они бились до последнего.) Сразу после оккупации Нидерландов юный Генрих в возрасте 18 лет записался в СС, немного повоевал на Восточном фронте, а затем был возвращен в Нидерланды и включен в состав специальной эсэсовской команды Feldmeijers — названной так в честь одного из лидеров голландских нацистов Иоханнеса Хендрика Фелдмейе. Это был летучий эскадрон смерти, засекреченная команда, осуществлявшая «устранения нежелательных элементов», на которых пали «подозрения» в симпатии к евреям или принадлежности к Сопротивлению. Убийцы действовали по личному указанию шефа полиции Раутера и ничего не знали о своих жертвах: им просто давали имена и адреса. Вот так, «по заказу» были уничтожены 54 человека. Троих из них, как было доказано, застрелил Буре.
Запрет с компенсацией
В Германии в последние годы на скамью подсудимых нацистские преступники уже преклонного возраста хотя и редко, но все же попадали. Например, Иван Демьянюк, процесс над которым сейчас продолжается в Мюнхене.* * The New Times № 20 от 25 мая 2009 года. Но многие ушли от ответственности, причем не без помощи правительственных структур, особенно в годы правления Конрада Аденауэра. В окружении канцлера было немало бывших нацистов, в частности, Ганс Глобке, один из разработчиков нацистских расовых законов. Состоял в нацистской партии и будущий канцлер ФРГ Курт Георг Кизингер. И в восточногерманской штази, и в западногерманской разведке BND нашли прибежище многие бывшие гестаповцы и сотрудники СД: обеим противостоящим друг другу структурам нужны были специалисты. В ФРГ, правда, соблюдался официальный запрет на профессии для эсэсовцев и членов гитлеровской партии — из разведки, прокуратуры или дипломатии их потихоньку выдавили, порой с большими денежными компенсациями.
Долгое время в ФРГ не существовало отлаженного механизма привлечения нацистов к ответственности. Но в 1958 году был создан Центр по расследованию преступлений национал-социализма, который системно занялся изучением карательной практики гитлеровского режима. Наиболее активная фаза работы Центра пришлась на 1970-е годы, когда начали расследоваться преступления против военнопленных, отслеживаться приказы армейского руководства, привлекаться к ответственности оставшиеся в живых исполнители. Срок давности за убийства был продлен до 30 лет, в 1979 году отменен вовсе. Порой в работе находилось до 700 дел. В архиве Центра около 1,7 млн карточек по различным аспектам преступлений национал-социализма. Но несмотря на «запрет на профессии», вокруг нацистских преступников в течение послевоенных десятилетий шла тихая война — прежде всего в прокуратуре — между легализовавшимися бывшими нацистами и антифашистами. Так, генеральный прокурор Макс Гюде назвал группу сотрудников Центра, получивших в 1968 году в советских архивах копии обличающих документов, «нашими идиотами». Не менее стойкое противодействие долгое время оказывал МИД.
Попробуй привлеки
За время существования Центра было проведено свыше 106 тыс. расследований и почти 6,5 тыс. обвиняемых были вынесены судебные приговоры.* * Согласно отчету Федерального министерства юстиции в Бонне, немецкие власти с 1945-го по 1969 год предъявили обвинения 9401 нацистскому преступнику. Из этого числа 12 были приговорены к смертной казни, 98 — к пожизненному заключению, 6002 — к различным срокам тюремного заключения. Вроде бы процент невелик, да и приговоры отличались порой непонятной мягкостью. Почему? «Одно дело выдвинуть обвинение, другое — провести процесс и реально приговорить преступника, — комментирует ситуацию для The New Times глава Центра, старший прокурор Курт Шримм. — К примеру, тот же Демьянюк был судим в Израиле в 1988 году, но обвинение рассыпалось по формальным признакам, и бывший надсмотрщик вернулся в Америку, ему восстановили гражданство. И если бы не служебное удостоверение Демьянюка, попавшее к нам из Америки, то и этот процесс мог бы рассыпаться». Кстати, и приговор Генриху Буре мог бы не состояться, если бы не показания единственного оставшегося в живых свидетеля — отбывшего 13 лет за военные преступления эсэсовца Якобуса Петера Бестеманна.
Суд важнее приговора
Больше всего немецкая юстиция опасается развала судебных дел в отношении оставшихся в живых нацистских преступников. «Сейчас в Америке проживает около сотни человек, против которых имеются достаточно веские улики. Но в США их судить нельзя по закону», — поясняет The New Times историк Анета Вайнке. ФРГ беспокоит, в частности, то, что после экстрадиции в Германию (если таковая вообще состоится) нацистские преступники могут быть оправданы за отсутствием доказательств и будут спокойно доживать свои дни в домах для престарелых в Баварии или на Балтике. «Нужно избегать впечатления, что Германия предлагает защиту и убежище людям с нацистским прошлым», сообщается во внутренней памятке немецкого МИД. Но как «избежать», если, к примеру, бывшие страны Восточного блока (Венгрия, Румыния, Словакия, Польша) отказываются принимать своих бывших сограждан, совершивших во время войны преступления, и на Германию ложится дополнительная нагрузка.
Впрочем, «сам факт суда над преступником важнее приговора», — уверенно заявил The New Times политолог Вольфрам Виземан. Вряд ли он при этом знал, что такую же точку зрения когда-то высказал и Александр Солженицын в отношении палачей советского времени...
Центр по расследованию преступлений национал-социализма создан в 1958 году в городке Людвигсбург (федеральная земля Баден-Вюртемберг). Системно занимается изучением карательной практики гитлеровского режима. Схема работы Центра: прокуроры, судьи и следователи (а в разное время их число превышало 110 человек) ведут предварительное расследование на основе полученных документов. Материалы затем передаются в органы юстиции, и уже те начинают судебное преследование, составляют обвинение.