Александр Подрабинек о Владимире Буковском

Что сказать о человеке, который стал легендой еще при жизни? Он не был из заслуженных и потом прозревших, как многие в диссидентском мире. Не в укор им, вышедшим на твердую дорогу, но Буковский был самим собой с самого начала. Он сделал себя таким наперекор советским правилам жизни, сделал мастерски и неповторимо. Он на всю жизнь сохранил свой необыкновенный азарт сопротивления — юношеский, веселый, бесстрашный. Кажется, он ничего не боялся и никогда не отступал. Так не бывает в жизни, но никто не видел его струсившим или сдавшимся.
В демократическом движении 60-80-х годов не было вождей, а самые энергичные и авторитетные, успев что-то сделать, отбывали на эмигрантский Запад или тюремный восток. Буковскому недолго удавалось бывать на свободе между отсидками, но энергия его деятельности была настолько велика, что он оставался авторитетом где бы ни был — в тюрьме или на воле. Худой, голодный, со впалыми щеками, измученный карцерами и голодовками, он всегда был победителем, а ничтожные его тюремщики — побежденными. Как Буковский побеждал советскую власть, так правда побеждает силу.
Не знаю, боялась ли власть Буковского, но без сомнения она чувствовала исходящую от него угрозу. Я сам слышал, как чекисты отзывались о нем со странной смесью ненависти и уважения. Они не могли понять, как это он столько лет стоит против них и до сих пор жив и не сломлен.
Отчаявшись его сломать и не решаясь убить, они выслали его из страны. Заодно получили в обмен вожака чилийских коммунистов. Вывозили Буковского в наручниках. Владимирская тюрьма, автозак, военный аэродром в Чкаловском, спецрейс в Швейцарию, аэропорт Цюриха. Они все-таки избавились от него, но их усилия все-равно оказались тщетными: советская власть пала, и Буковский вместе со всеми нами – его друзьями, товарищами и солагерниками еще отпраздновал похороны коммунизма…
Недели две назад я звонил ему в Кембридж. Голос у него был уставший, но он бодрился, шутил и передавал приветы общим знакомым. Он знал, что победители не должны поддаваться унынию. Таким он был всю жизнь. Таким мы его и запомним.

Источник