#Политика

Песков — студентам: «Я не лазаю по Фейсбуку. Меня не прикалывает!»

26.09.2019 | Алексей Федотов

В распоряжении NT оказалась аудиозапись встречи Дмитрия Пескова со студентами ВШЭ. Он прокомментировал громкие дела, рассказал, что не смотрит программы Соловьева, не любит социальные сети, не верит в пытки геев в Чечне, и пообещал неизменность Конституции

23 сентября в культурном центре ВШЭ прошла закрытая для прессы и заранее не анонсировавшаяся встреча студентов с заместителем руководителя администрации президента, его пресс-секретарем Дмитрием Песковым. Как рассказали NT ее участники, встреча стояла в расписании первого курса департамента журналистики (именно эти студенты на ней присутствовали) как «профориентационная встреча». О спикере не было известно до начала встречи.

Один из участников мероприятия передал аудиозапись встречи корреспонденту NT. Голос на записи совпадает с голосом Пескова, а текст в целом соответствует изложению выступления кремлевского чиновника в студенческой группе Pzalsta в социальной сети ВКонтакте: на эту запись ссылается большинство СМИ, освещавших событие. Правда, в обнародованной расшифровке оговаривается, что полной аудиозаписи у авторов блога нет, и это лишь выдержки из выступления чиновника на основе нескольких записей. В распоряжении NT — более полный и подробный вариант выступления главы президентской пресс-службы. Публикуем ответы Пескова на вопросы студентов в нашей редактуре (исключая незаконченные фразы, обрывки слов, междометия и т.п.)

О домашнем насилии

— Ежегодно от домашнего насилия в России гибнет примерно 13 тысяч женщин. Должен ли быть федеральный закон о профилактике насилия в семье и помощи пострадавшим от него?

— Очень-очень спорный вопрос о применении ювенальной юстиции. У нас тяжело с ней. Мы не знаем, помогут ли какие-то законодательные меры в профилактике семейного насилия, будут ли они эффективными. Нам известны случаи в таких странах, как Швеция, Норвегия, Финляндия, когда детей изымают из семей. Там тоже, возможно, есть насилие, но каждый ли такой случай идет на пользу ребенку? Например, если русская женщина выходит замуж за финна или шведа, она воспитывает своих детей так же, как вас воспитывает ваша мама. И к ним применяют ту систему законодательства, детей изымают из семьи. Но я не уверен, что это является превентивной мерой от насилия в отношении детей в семье. Кроме того, трудно дифференцировать домашнее насилие. Конечно, есть абсолютно отчаянные и ужасающие формы его проявления. Там понятно, что это домашнее насилие. Но представьте себе, сколько может возникать спорных моментов. Как это может быть урегулировано законом? Не знаю. Я не специалист, никогда этим не занимался.

О рыночной экономике и новом экономическом кризисе

(вопрос студента на записи звучит неразборчиво)

— Такая система очень распространена во всем мире. И рыночная экономика везде контролируется государством. Где-то открыто, а где-то — нет. Абсолютно свободной рыночной экономики нет нигде. Каждое государство выбирает ту систему экономики, которую на данном этапе развития считает целесообразной. При этом, по мере развития глобальной обстановки, система поведения разных стран меняется. Например, во время кризиса в 2008 году американская экономика приобрела огромное количество характеристик госэкономики. Вот автомобильный сектор кто спас? Государство. Вкачав туда очень много бюджетных денег. Это был кризис. По мере того как кризис угасает, уровень регулирования, кроме стратегических областей, падает.

И рыночная экономика везде контролируется государством. Где-то открыто, а где-то — нет. Абсолютно свободной рыночной экономики нет нигде. Каждое государство выбирает ту систему экономики, которую на данном этапе развития считает целесообразной

О том, как в России писать правду и не сесть

— Меня, как молодого журналиста, интересует, как в России можно писать правду и не сидеть за это?

— Во-первых, надо писать правду. Но надо понимать, что журналист должен всегда описывать проблему не сегментарно, не брать только одну часть проблемы эмоционально, а нужно описывать всю проблему: причину, произошедшее, детали, последствия. Всегда есть внутреннее желание, которому очень сложно противостоять — проявить эмоцию и написать в СМИ то, что пишут в интернете, в разных социальных сетях, типа «Давайте убивать их детей!» или «Давайте их сожжем!» — но это неправильно. Это неправильно, если не преступно. Всегда нужно смотреть на всю картину. Если журналист дает эмоциям взять верх, он становится блогером. Философский вопрос, насколько блогер является журналистом. Хотя сейчас каждый из вас является средством массовой информации.

Сейчас огромное количество людей, на кого подписаны несколько миллионов человек. С ними ни одна газета соперничать не сможет. Но существует и закон, который это регулирует. Мы живем в обществе, где все регулируется законами, и нужно знать эти законы. Их незнание не освобождает от ответственности. То, что правильно — нужно говорить «правильно», где неправильно — «неправильно», а где непонятно — нужно говорить «непонятно», а не навешивать ярлыки.

Кто-нибудь из вас смотрит телевизор каждый день? Нет. И мои дети не смотрят. А я смотрю, потому что привык. Потому что программа «Время» в 9 часов вечера говорит нам, что было, что будет и как надо делать

Сейчас очень сложно быть журналистом, безумно сложно. Я не журналист по профессии, никогда не работал журналистом, но последние 20 лет я работаю с журналистами. Я многому научился, я видел и звезд, и бесталанных журналистов, тех, кто обожает свою профессию и становился в ней законодателем мод, а видел тех, кто и следа в ней не оставил. Но 20 лет назад ситуация была совсем другой. Вопросы были о том, будет жить бумага или не будет, что будет с телевидением. Кто-нибудь из вас смотрит телевизор каждый день? Нет. И мои дети не смотрят. А я смотрю, потому что привык. Потому что программа «Время» в 9 часов вечера говорит нам, что было, что будет и как надо делать.

У вас огромное количество источников информации. Непонятно, какие из них правдивые, а какие — лживые. И это большая ответственность тех, кто дает эту информацию, и тех, кто ее воспринимает. Если вы готовы воспринимать всю информацию, как она написана, то грош вам цена, вы никогда не будете нормальными журналистами. Поэтому сейчас журналистам чрезвычайно тяжело. Но правду нужно писать всегда, но не в эмоциях правда.

Про программы Соловьева и «60 минут»

— Вы смотрите программы «60 минут» и «Вечер с Владимиром Соловьевым»? Что вы о них думаете?

Я не смотрю программу «Вечер с Владимиром Соловьевым». Она мне неинтересна. И программу «60 минут» я тоже не смотрю. Я читаю скрипты, когда это совпадает с моими рабочими интересами. Мне не нравится этот жанр. Как зритель я имею на это право. А вы тоже не смотрите? Вам это тоже неинтересно, да? Ну тогда мы коллеги с вами в этом плане. Только Соловьеву не говорите.

Про Ивана Голунова и подбрасывание наркотиков

— Случай с Голуновым показал, что полицейские и власть имущие могут быть довольно коррумпированы. Что делать людям, которым подбросили наркотики и за которыми не стоит мощное профессиональное сообщество, которое готово поддержать и устроить шумиху?

Аплодисменты в зале.

— Вы аплодируете, потому что кто-то набрался смелости и задал вопрос?

— Да.

— Не хлопайте. И не бойтесь. Спрашивайте то, что вам интересно.

Я не смотрю программу «Вечер с Владимиром Соловьевым». Она мне неинтересна. И программу «60 минут» я тоже не смотрю. Я читаю скрипты, когда это совпадает с моими рабочими интересами. Мне не нравится этот жанр. Как зритель я имею на это право

То, что Голунову подбросили наркотики — это чудовищно. Идет следствие сейчас. Но, справедливости ради, это абсолютно утилитарный подход — сказать, что полицейские подбросили наркотики. Решить, что наркотики подбросили, может только суд. Вернее, то, что ему были подброшены наркотики. Вот это правильная формулировка. Но то, что ему были подброшены наркотики — это ужасно. Какие выводы сделает следствие, какое будет судебное решение — я не знаю. Но я об этом говорил президенту, что это полный беспредел. И что очень важно установить виновных.

— Ну а что делать тем, кому подбросили наркотики?

— Знать законы и отстаивать свои права.

Ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов берет микрофон:

— Я хочу сказать, что для того вы и нужны, чтобы рассказывать о таких случаях. Для того чтобы простой водитель, которому подбросили наркотики, почувствовал поддержку. Вы генераторы этой общественной повестки, вы для этого здесь учитесь.

О сменяемости власти в России

— Российская Федерация — демократическое государство. Один из постулатов в демократии — это сменяемость власти. Не может ли отсутствие сменяемости власти, хотя бы косвенно, но являться причиной различных кризисов: политических, социальных, экономических, и т. д.

— Какой вид несменяемости власти вы имеете в виду?

— Президента.

— То есть вы не согласны с теми людьми, которые голосовали за Путина в 2012 году? (Песков, скорее всего, имел в виду 2018 г. — прим. NT)

— Согласна.

— А вы знаете, сколько людей проголосовали за Путина? То есть вы знаете, что меньше людей не проголосовало за Путина, чем те, кто проголосовали за Путина? Согласны ли вы с теми, кто проголосовал за президента Медведева в 2008 году? Это другой человек. Вы знаете, что Путин и Медведев — это разные люди.

Хорошо, согласны ли с теми, кто выбрал Путина в 2004 году? Когда выбираете лидера, главу государства — это как называется?

— Выборы. 

— Как власть народа переводится?

— Но даже если народ выбирает, все равно должны быть какие-то принципы. Есть принцип демократии, что власть должна смениться, чтобы появились новые идеи, новые взгляды. Даже если 100% народа выберет Путина на следующий срок...

— Я понял. То есть вы считаете, что сменяемость власти должна быть принудительной? Тогда это не практикуется нигде в мире. Это новая идея. Ну где-то в мире есть обязательная сменяемость власти? Везде в мире есть выборы. У нас с вами в 2024 году будут выборы Президента, в 2021-м — выборы в Думу. В Думе часть депутатов поменяется, это будет сменяемость законодательной ветви. У нас все время назначаются новые судьи судов, это постоянный процесс. Вы можете открыть сайт Президента, там раз в квартал идут президентские указы, в которых назначаются новые судьи. Это ротация, то есть сменяемость, судебной ветви власти. И в 2024 году будут президентские выборы. Путин не сможет в них участвовать. Состоятся выборы. Это будет сменяемость власти на высшем уровне, главы государства. А так, чтобы делать это в обязательном порядке, там, раз в два года менять всех, такого нигде нет.

— Но ограничения по количеству сроков ведь есть.

— У нас есть — два раза. Президент два раза, два раза подряд, да.

— А если не подряд?

— То можно. Так устроено. Ну вот у нас же был к 2008-му два срока Путин. Он же не пошел на выборы. Все время же звонят журналисты, приезжают иностранцы и так далее на протяжении полутора лет до выборов 2008 года и спрашивают: «Когда Путин поменяет Конституцию? Что Путин придумает, чтобы остаться на третий срок? Какую уловку он проведет политическую?» Но Путин сказал, что он не будет менять Конституцию. Никто не верил. Опять же, пытайтесь подняться над проблемой и посмотреть комплексно.

Вышел бы Песков на митинги

— Если бы вы не были высокопоставленным чиновником, то пошли бы на митинг?

— Ну, если бы я был простым гражданином и что-то происходило в жизни, что касается непосредственно меня, то я бы, наверное, если это прям вот достало, пошёл на санкционированный митинг.

Если бы я был простым гражданином и что-то происходило в жизни, что касается непосредственно меня, то я бы, наверное, если это прям вот достало, пошёл на санкционированный митинг

— Ну вот те митинги, которые были в Москве. Ситуация накалилась и достала, собственно говоря, всех. Как вы к ним относитесь?

— Ну смотрите, я ещё раз повторяю: митинги есть санкционированные и есть несанкционированные. Я бы, вот если бы была какая-то проблема, которая касается меня, касается моих детей, что-то связанное, не знаю, со здравоохранением, с образованием, пошёл, но я в первую очередь открыл бы сайт и сказал: «Так, че надо делать, чтобы пойти на митинг?» И прочитал: «Куда звонить?» Сюда звонить.

— А в конкретной ситуации с митингами из-за выборов в Мосгордуму — не пошли бы?

— Нет, конечно. Они были несанкционированные. Я бы не пошел, более того, я бы сделал всё возможное, чтобы отговорить тех, кто хочет туда идти, потому что не делать этого — это подвергать их опасности.

О работе пресс-службы президента

— У меня вопрос о вашей работе. Как менялась вообще работа пресс-службы последние семь лет, какие новые методы в медиа вы применяете?

— Очень интересный вопрос. Меняется всё стремительно, и я бы не сказал, что мы всегда успеваем. Во-первых, поменялась скорость распространения информации и платформа, которая является источником информации для людей. Нам зачастую приходится реагировать на новости, которые рождаются и живут в отдельных сегментах интернета. Или новость, которая появляется не в интернет-СМИ, например, а только в социальных сетях и начинает там обсуждаться. Иногда новости перескакивают с одной платформы на другую, и вот это все нужно учитывать. Конечно же, мы всегда стараемся гипертрофированно не реагировать.

Я уже не должен быть пресс-секретарём, потому что у меня нет Твиттера, я не люблю социальные сети. Я не лазаю по Фейсбуку и не буду этого уже делать. Меня не прикалывает

То есть если, например, новость только из социальных сетей и «живёт» она там, то нет смысла реагировать в регулярных средствах массовой информации, ведь тогда ты сам «даёшь в спину» этой новости. Вот этот баланс соблюдать весьма и весьма непросто. Приходится самим, конечно, осваивать все больше и больше средств. Хотя здесь, я должен вам признаться, я, наверное, уже неправильный пресс-секретарь. Я уже неправильный, и я уже не должен быть пресс-секретарём, потому что у меня нет Твиттера, я не люблю социальные сети. Я не лазаю по Фейсбуку и не буду этого уже делать. Меня не прикалывает.

Я считаю, это, на самом деле, недопустимо. Недопустимо, потому что я, наверное, обедняю палитру той работы, которая делается ежедневно. И вот это всё меняется, и в этом плане сменяемость чиновников должна быть. Ну, рано или поздно… И все, пожалуй.

О новом сроке Путина

— Многие из нас выпустятся в 2023 году. И вот задача многих из нас будет заключаться в том, что мы должны подготовить гражданское общество к новому этапу в истории нашей страны. И какой прогноз вы можете дать: кто будет после Путина, и есть ли хоть маленькая вероятность, что всё-таки изменят Конституцию?

— Я скажу, что Конституция не будет меняться. Я констатирую, что, конечно, все эти перемены, о которых мы с вами говорили, они не могут не влиять на общество, оно тоже развивается, оно бурно реагирует. Общество что-то не принимает, что-то принимает и приветствует. В чём-то общество является законодателем. Очень многие процессы рождаются именно в обществе. Будут выборы. Будет избирательная кампания. Вы сейчас участвуете уже в выборах? Нет? Ну, тогда вы уже будете участвовать. Вы пойдёте голосовать. При этом общество, по мере того как развивается, начнёт задавать вопросы. И человек, который выдвигает свою кандидатуру, обязан будет отвечать на все вопросы, которые вы зададите. Куда мы пойдём, как мы пойдём, что мы с этого будем иметь и так далее.

— Так как подготовить гражданское общество?

— А общество не надо к чему-то готовить, оно само готовится. Общество — это живой организм, оно развивается.

О судебной системе и деле Устинова

— Довольно часто, отвечая на вопрос журналистов, вы говорите: «Ну, подождём следствие, подождём решение суда». Между тем, вспомним недавнюю ситуацию с делом Устинова, когда судья Криворучко отказался смотреть видео, в котором очевидно, что Устинов не делал ничего, что могло бы дать повод суду назначить ему такой длительный срок, и общество видит, что судьи не компетентны вообще. В связи с этим два вопроса: не считаете ли вы, что данное дело сфабриковано, и не кажется ли вам, что <вы лукавите>, говоря о предыдущей теме про наркотики? Вы сказали: «ну, подбросили наркотики или нет — это уже суд покажет»…

— Это должен решить суд, только суд может юридически признать, что наркотики подброшены, и кто виноват. То есть, мы с вами можем сказать эмоционально: «полицейские подбросили наркотики», — но мы не имеем право винить полицейских в этом. Следственные органы могут установить, обвинить, а суд может признать виновных. И это закон. А всё остальное — эмоции. Просто у вас абсолютно неправильный подход. Я не говорю об этом конкретном случае, но очевидно, что судьи тоже люди, и очевидно, что судьи могут что-то упускать из внимания. В практике есть достаточно много случаев, когда судили невиновных, невиновные проводили в тюрьме по много-много лет и даже десятилетий. Наверное, это позорный случай для любого общества…позорный.

Я вижу на видео, что этого бедного парня мутузят не по-детски. А может быть что-то, что заставило этих правоохранителей так действовать? Задайте себе вопрос: «а вдруг есть что-то?» Наконец-то, будьте журналистами, которые видят всю картину

Но ещё раз призываю, давайте говорить о каждом конкретном случае. Вы упомянули об Устинове. Ещё идёт суд, я не знаю, что там будет, но слава богу, что он не в тюрьме. Ещё раз повторюсь, я хочу, чтобы любой обвиняемый был признан невиновным, ни дня не проводил в тюрьме. Но просто ответьте мне на вопрос: вы знаете, что он говорил вот этим омоновцам в момент, когда его повалили и так далее? И я не знаю. Вы знаете, что он делал за 15 минут до этого? Или за час до этого что он делал? И я не знаю. Вы знаете, чем он занимался дома? Может быть, он благотворительностью занимался, дай бог ему здоровья. А может он занимался чем-то противозаконным? Я не говорю, что он этим занимался, но мы с вами не знаем обстоятельств этого дела. Для выяснений обстоятельств этого дела ведётся следствие. Следствие обязано беспристрастно, профессионально рассмотреть обстоятельства, и на основе материалов следствия компетентный судья должен выносить свой вердикт. Это правило жизни любого общества. И опять же, у каждого конкретного кейса огромное количество деталей, обстоятельств, и говоришь: «а вдруг там что-то было?» Но мы с вами не знаем. Ну если видео смотреть, да, очевидно. Там конечно, и всё с разных ракурсов, там же их огромное количество разных этих съёмок. Просто посмотреть видео, не зная больше ничего… вообще непонятная ситуация. Ну, наверное, что-то есть. Наверное, был какой-то повод для таких действий. Я исхожу из этого. А всё остальное — эмоции. В этой ситуации нельзя поддаваться эмоциям. И люди поддаются эмоциям, да. Но вы ведь хотите стать профессионалами, вы учитесь на профессионалов. То есть всегда задавайте вопрос. Я вижу на видео, что этого бедного парня мутузят не по-детски. А может быть что-то, что заставило этих правоохранителей так действовать? Да, и вы отвечаете: «нет, не может быть». Задайте себе вопрос: «а вдруг есть что-то», наконец-то, будьте журналистами, которые видят всю картину.

— Имеет ли, на ваш взгляд, значение, что он делал до этого, если конкретная ситуация…

— Я вам сразу скажу, я не знаю, почему Устинова обвиняют в том, что он вывихнул руку, но давайте гипотетически. Есть ли какие-то съёмки из автобуса, в котором везли его? А если он в автобусе сломал руку? Вот давайте представим. Гипотетически могло это случиться? Вот. То есть, только все стадии если проверить, сказать, что «нет, он не мог вывихнуть ему руку», да, это заключение. Но у нас с вами нет возможности проверить все стадии этого кейса. Да? Что было за полчаса до задержания, что было накануне, в чём он обвиняется, что было после задержания, так далее и тому подобное. У нас с вами нет. Ни у меня, я не следователь, и у вас тоже, вы тоже не следователь.

— Не кажется ли вам, что ваши слова сейчас напрямую противоречат презумпции невиновности?

— Нет, не кажется. Не кажется абсолютно. Мы с вами не читали обвинительный документ, мы с вами не читали разные там рапорты и так далее, которые писали представители правоохранительных органов. Мы с вами не знаем. Как мы с вами можем обсуждать? Нет, мы можем с вами обсуждать, но так будет некорректно юридически, я себе просто не могу этого позволить.

— Как нам освещать эти нюансы в СМИ, если мы знаем всё, но при этом мы не знаем ничего?

— Ну смотрите, произошло задержание актера Устинова. Общественности доступны съёмки его задержания, из которых абсолютно не следует, что он кому-то мог вывихнуть руку. Но при этом очень важно обратиться в полицию, в следственный комитет, задать вопросы, и если оттуда не поступило комментариев, тогда нужно уже писать об этих вопросах. Нужно писать, что нам не дали ответ, нам не прокомментировали действия, и отсюда возникает вопрос: было ли оправдано? Действительно ли это компетентный судья? То есть, понимаете, можно по-разному писать. Можно формулировать вопрос, а можно сразу обвинять.

О ДРСМД и новой гонке вооружений 

— После выхода США из ДРСМД между Москвой и Вашингтоном единственным действующим договором остаётся СНВ. Можно ли считать, что начинается гонка вооружений?

— Да. Но отмечу, что Россия в ней участвовать не будет. Об этом сказал президент Путин. Вопрос нашей безопасности обеспечивает паритет, а именно, как вы знаете, ядерный паритет является гарантией отсутствия мировых войн, как это ни странно. И пока, и в обозримой перспективе наша страна в состоянии не втягиваться в дорогостоящую гонку вооружений.

Про Курилы и отношения с Японией

— На ваш взгляд, есть ли вероятность того, что Россия уступит территорию Курил Японии для заключения мирного договора?

— В нынешней ситуации это практически невозможно. Это практически невозможно. В нынешней ситуации мы столкнулись с ситуацией с обязательствами наших японских коллег перед американцами. Американцы, по сути, имеют право защищать свои различные объекты военной инфраструктуры в любой точке Японии, не спрашивая на то разрешения. Вместе с тем, мы прекрасно понимаем, у президента Путина здесь есть чётко выраженная политическая воля. Нам надо искать пути заключения мирного договора с Японией. И эти попытки нужно продолжить, потому что это в наших интересах. В наших с вами. Япония — это очень важный сосед, это великий сосед. То, что было в прошлом, осталось в прошлом, нам нужно вместе смотреть в будущее. Мы этого хотим, министр Абэ этого хочет.

О пытках геев в Чечне

— «Новая газета» опубликовала большой материал о преследованиях и пытках членов ЛГБТ-сообщества вЧечне. Прошло два года, и несколько месяцев назад стало известно,что пытки и преследования не только не прекратились, но и продолжились с новой силой, потому как правозащитная организация «Российская ЛГБТ-сеть» продолжает эвакуировать людей из Чечни. В начале нашей встречи вы сказали, что ЛГБТ-пропаганда ослабляет общество. Как вы относитесь к этой ситуации?

— Очень правильный вопрос. Что касается Чечни, это кавказская республика, часть РФ, мусульманская республика со своими историческими культурными традициями, и вот эти традиции очень плохо коррелируются с идеями ЛГБТ. То есть идеи ЛГБТ практически не имеют шансов жить в Чечне. Общество не принимает. Поэтому предположить, что там могут распространяться идеи ЛГБТ, я не могу. У меня очень много друзей-чеченцев, я Кадырова знаю. Это очень достойные люди, очень мужественные, смелые. Они знают свои корни в десятом колене, они чтут их. Но ЛГБТ— это не про них.

А если это действительно ЛГБТ, которые вылезли из тени? Если кто-то опозорил свой род, а это считается позором рода, его могут выгнать из семьи. И если вот это называют пытками…

Когда речь идёт о пытках, я хочу увидеть человека, который встал и сказал: «Меня пытал вот этот чеченец в Грозном». Вот когда я его увижу, я тогда разделю с ним эту проблему. «Новая газета» написала, что в Чечне пытают представителей ЛГБТ. Я давно живу, давно читаю и очень хорошо знаю, как это пишется. Не работает.

— «Новая газета» подготовила большой материал со ссылками на реальных людей…

— Я всё равно не видел конкретных людей, которые делали бы на этот счёт заявление. Не видел. Материал подготовлен. А если это действительно ЛГБТ, которые вылезли из тени? Если кто-то опозорил свой род, а это считается позором рода, его могут выгнать из семьи. И если вот это называют пытками… Я образно рассуждаю, я не знаю конкретных действий или текстов.

Всегда смотрите с другой стороны. Но я не видел, чтоб кто-то встал и сказал, чтобы кто-то в социальной сети показал лицо и сказал: «Меня вывезли, меня увезли за границу, и здесь я могу смело сказать, что меня пытали там-то». Так какие проблемы? Так ведь этого нет. Этого не было. Никто, по крайней мере, этого не видел своими глазами, я не могу об этом говорить.

О заявлениях Пескова и проблеме бедности

— Мне кажется, что мы с вами как работники медиасферы должны оперировать фактами. Я не услышал фактов в вашем заявлении о том, что в Америке должны пристрелить человека, если он бросит пластиковый стаканчик. Хотелось бы получить. Это первое. А второе — вы сказали очень важную вещь, что падает темп рождаемости. По статистике Росстата 26% детей в России живут за чертой бедности, это, напомню, 9700 рублей на человека, и 52% детей из многодетных семей также живут за чертой бедности. Как можно в этих условиях рожать детей и растить их и обеспечивать им достойное будущее? Мне кажется, в ответе на это вопрос кощунственно было бы говорить про 90-е, и также я не хотел бы слышать про Украину и Америку. Спасибо.

— Про Америку вы не хотели слышать, но вы задали первую часть вопроса, так что извольте. Зайдите в угол… (на записи слышно, как зал смеется.NT) простите, в Гугл и наберите «Policeman killing people». Напишите и почитайте. Вам все расскажут. Это Гугл.

Да, действительно, у нас чуть-чуть больше людей, чем в 2018 году, которые живут за чертой бедности. И это проблема для нашей страны.

Когда пришел Путин в 2000 году, за чертой бедности жило 45% населения. В 2008 году это количество сократилось существенно. После 2008 года и за период кризиса 2008-2012 это количество снова начало расти. После этого наступила для нас весьма враждебная международная обстановка, причем не только для нас, она наступила и для Китая, и для Филиппин и других стран, которые нельзя называть. И это тоже способствовало тому, что количество бедных людей увеличилось, да, так объективно складывались обстоятельства. Знаете вы, что надо делать, чтобы количество бедных уменьшилось?

И если вы знаете про существование национальных проектов, большая часть из них направлена на то, чтобы количество бедных уменьшилось. Наша страна очень инерционна. И в плане политики, и в плане экономики, и в плане социальных процессов. Поэтому увеличить за год или за два количество людей, которые выходят из категории бедных, очень сложно. Это задача, которая должна ощутимо быть выгодной, то есть ощутимое количество людей, которые выходят из черты бедности, и эта задача поставлена до 2024 года. Эта работа очень сложная, то есть надо разгонять производство, внутренние инвестиции, нужно повышать экономическую активность населения, она пока не такая высокая, как должна быть, нужно развивать малый и средний бизнес, нужно увеличить количество рабочих мест, и так далее.

А что касается рождения детей… Вы знаете, бедность никогда не бывает препятствием для рождения детей. Самые бедные страны демонстрируют самые высокие темпы рождаемости, поэтому это не сочетается, но справедливости ради я хочу вам напомнить, что существует целый комплекс мер, направленных на поддержку тех семей, которые находятся в сложном экономическом положении, рожая детей: это и различные пособия, и там материнский капитал, и первый, и последующие. Есть эти меры поддержки, и их достаточно много.

— Но цифры остаются теми же: 52% детей из многодетных семей живут за чертой бедности, пособие на ребенка с 1,5 до 3-х лет до недавнего времени составляло 50 рублей, сейчас его подняли до, кажется, полутора тысяч для малоимущих семей.

— Вы сами только что сказали. Вы представляете, насколько увеличилось? Ну понятно, что смешная цифра, но и нельзя так сразу повысить до 10 тысяч. Это постепенная, это очень сложная работа, тем более в такой необъятной стране. Но эта работа делается. Просто ее не замечать и говорить, что все ерунда — это эмоции.

Университет и политика

— Здравствуйте. У меня, наверное, вопрос как к вам, Дмитрий Сергеевич, так и к администрации вуза, потому что нам заявляли, что университет «Высшая школа экономики» вне политики, и это принцип университета, но при этом нас созывают на профориентационную встречу, не говоря с кем, а встреча оказывается с политическим деятелем. Мы даже не можем подготовить вопросы банально. Плюс, если всё-таки мы вмешиваемся в политику, то почему университет не может оказывать юридическую помощь студентам, которые попали в такую ситуацию, как политзаключённые?

— С конца начну. Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что университет поддерживает своих студентов в разных ситуациях. И вы должны, на самом деле, этим гордиться. Это первое. Вернее, это второе. А первое это: никто вас на беседу с политиком не звал. Здесь нет политиков. Я не политик. Я государственный служащий. Это разные абсолютно вещи. Вы знаете, кто считается политиком? Тот, за кого голосуют люди. Кто прошёл через выборы, тот политик. Я никогда им не был. Я не хочу быть политиком.

Я государственный служащий, чиновник. Это, к сожалению, в нашем с вами современном обществе имя нарицательное. Да, я обязательно должен быть коррупционером и так далее. Но это не так. Огромное количество чиновников и государственных служащих работают день и ночь, жертвуют разными… обычной жизнью, жертвуют своими семьями, дети растут. Я пресс-секретарь президента, да, можно сказать, я представитель власти. Но я не политик, это очень важное отличие.

Я не политик. Я государственный служащий. Это разные абсолютно вещи. Вы знаете, кто считается политиком? Тот, за кого голосуют люди. Кто прошёл через выборы, тот политик. Я никогда им не был. Я не хочу быть политиком

— Но если вы не политик, то вы точно представитель власти.

— Ну, да. Я госслужащий. У вас встреча с госслужащим Песковым.

Микрофон берет декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна ВШЭ Андрей Быстрицкий:

— И мы к вам много ещё позовём. И это не будет политической агитацией, которая запрещена в вузе.

— Только предупредите в следующий раз.

— Ну, не знаю.

— Предупреждать надо.

Андрей Быстрицкий обращается к ректору ВШЭ Ярославу Кузьминову:

— Ярослав Иванович, возьмёте микрофон?

— Насколько я понимаю, Андрей [Быстрицкий] просто не был уверен в том, что Дима придёт, поэтому и не объявлял. Но мы будем с Дмитрием Сергеевичем договариваться. Ещё раз позовём и зададим вопросы, и ещё ряд людей позовём и зададим им вопросы. И я могу сказать как ректор: мне не стыдно за то, что университет делает для своих студентов. Но некоторые мысли, девушка, стоит держать при себе и не говорить умным людям.

Фото: pbs.twimg.com


×
Мы используем cookie-файлы, для сбора статистики.
Продолжая пользоваться сайтом, вы даете согласие на использование cookie-файлов.