Говорят и пишут, что «Коммерсантъ» (впрочем, как и «Ведомости») давно утратил лидерские позиции, а многие хорошие журналисты ушли из него давным-давно. Это совершенно справедливо; я, например, не читаю регулярно ни ту, ни другую газету. Мне они просто не нужны. Там нет никакого интеллектуального лидерства, это подцензурные издания, занятые проблемой самосохранения, а не информирования читателей (в первую очередь).
Но ситуация последних дней незаурядная и заслуживает внимания и сочувствия. Новостью является не то, что Алишер Усманов оказывает давление на редакцию. Он это начал делать с первых недель после покупки. За этим он «Коммерсантъ» по указанию Кремля и покупал, получив в качестве отступного землю под бывшим зданием издательского дома. Новостью является коллективный протест журналистов. И новостью не менее интересной, чем протест против застройки сквера в Екатеринбурге.
Вообще, «коллективное действие» — это главный враг деспотии, гораздо более ненавистный и серьезный, чем, скажем, «инакомыслие». Многие авторитарные режимы легко допускают инакомыслие, при этом с озверением преследуя коллективное действие. И я знаю многих статусных «либералов», которые бравируют своим инакомыслием, хорошо понимая, что отторжение любого коллективного действия вполне компенсирует их инакомыслие в глазах режима и позволяет им сохранить свои позиции. Все это — прелестная обыденность деспотии.
Я не вполне понимаю механику этой внезапно проснувшейся воли к коллективному действию среди журналистов «Коммерсанта», но испытываю к ней глубокое уважение и интерес. Потому что вовсе не отвага диссидентов (не только она, хорошо), а внезапные восстания вчерашних коллаборантов (простите, дорогие сотрудники ИД) часто сигнализируют о существенных изменениях в настроениях и запускают «снежный ком». Совершенно не факт, что мы имеем дело с таким случаем. Но это причина, почему мы должны относиться к нему внимательно и с солидарностью.
Солидарность тут — ключевое слово. Это и из истории известно.Источник