Хотя мы пока мало знаем о том, как будет происходить недемократический транзит власти в Казахстане (кто будет его главным бенефициаром, т.е. займет должность президента, и каковы будут его фактические полномочия), институциональная сторона этого транзита имеет прямое отношение к России и с высокой вероятностью будет в том или ином виде в России воспроизведена. Хотя — почти наверняка — не в нынешнем политическом цикле.
Институциональная сторона казахстанского транзита со всей ясностью предстает нам при знакомстве с двумя законами — законом о национальной безопасности республики Казахстан и законом о Совете безопасности. Закон о Совете безопасности как раз дает первому президенту республики (елбасы) право пожизненно возглавлять этот орган и описывает полномочия председателя. Они весьма широки, хотя и не безграничны. Например, состав Совета формируется все же президентом, но по согласованию с председателем Совета (по должности в него никто не входит). Среди функций Совета – обсуждение кандидатур первых лиц центральных и местных исполнительных органов, непосредственно подчиненных президенту, а решения Совета и его председателя (!) «являются обязательными и подлежат неукоснительному исполнению государственными органами, организациями и должностными лицами» (гл. 2, ст. 6, п. 6).
Закон о национальной безопасности, в свою очередь, это сага, и странно только, что ее сочинил не российский президент Путин, а безвестные казахские визионеры. Он устанавливает так называемое «широкое понимание безопасности», при котором под это понятие попадает буквально все. Подробно перечисляет он угрозы национальной безопасности во всех сферах и обязанности уполномоченных органов по противодействию им. Как и в речах российского президента, понятие «национальной безопасности» вырастает здесь в некую универсалию, выступающую противовесом и ограничителем для других универсалий — демократии и прав человека. «Национальная безопасность» — это то, что необходимо защищать в том числе и от самих граждан или отдельных групп граждан, и то, что безусловно выше прав отдельного человека или групп людей.
Два закона дают представление об институциональной конструкции транзита и стоящей за ней идеологии. Совет безопасности и его председатель — это что-то вроде «стражей иранской революции». То, что стоит выше «воли народа» и обладает собственной, доктринальной легитимностью. Поэтому и избранный народом президент, призванный осуществлять волю избравшего его народа, должен в то же время быть под присмотром носителей этого доктринального понимания «безопасности», хранителей этой высшей ценности.
Вовсе не только в России и Казахстане, но в большом числе стран мира «безопасность» и есть та ценность, которую гражданам предлагают в обмен на их права, свободу, а нередко — и в обмен на материальное процветание. И это глобальный вызов открытому обществу.
Источник