Однако никаких сенсаций на манер прошлогодней демонстрации мультиков с поражением целей по всему свету не состоялось: послание было подчеркнуто социальным. И это логично: никакая антизападная, военная, националистическая риторика больше не работает. Вовсе не потому, что «глубинный народ» внезапно стал либералом и демократом. Нет, крымский консенсус сохраняется, но больше не способствует текущей мобилизации. Слова о «суверенитете» и «независимости» страны в ситуации, когда на них никто не покушается, выглядят архаичными. Пришло время сосредоточиться на чем-нибудь материальном.
Но с этим самым материальным проблемы колоссальные. Путин не стал фокусироваться на собственно экономическом развитии, а выступил с целой программой построения социализма во враждебном капиталистическом окружении. Хотя точнее было бы назвать эту программу коммунизмом, одним из снов Веры Павловны из «Что делать» Чернышевского. Поможем всем, обслужим всех в поликлиниках и хосписах, каждой семье – ипотечные каникулы. Откуда деньги на это – ни слова. Как в этой ситуации должна выживать финансовая система? Почему это не делалось в течение предыдущих почти двух десятков лет, что Путин находится у власти – ни слова. Если исходить из предположения, что «глубинный народ» не в состоянии задаваться такими вопросами – это ошибка, недооценка когнитивных и интеллектуальных способностей этого самого народа.
Все это выглядит как отчаянная попытка поднять рейтинги. Купить обещаниями денег благорасположение населения. Почему оно должно верить в то, что деньги будут – не вполне понятно. А вот если кто-то ждал от Путина модернизации – может уже, наконец, угомониться окончательно. Модернизация – это путь, противоположный раздаче денег и тому, что когда-то называлось «необеспеченными мандатами» — наглыми популистскими обещаниями, которые не имеют шанса быть выполненными.
С аналогичными проблемами сталкивались спичрайтеры Брежнева еще с середины семидесятых: что писать, о чем писать, если внутри существующей системы ничего изменить нельзя и она неуклонно деградирует
Население покупают, а оно уже слабо продается. Даже если оно не вовлечено в текущую новостную повестку, как всерьез можно воспринимать все то, что говорит Путин, если, например, один из самых важных для российской экономики инвесторов Майкл Калви только что сел в камеру в соответствии с представлениями ФСБ о прекрасном, а Владимир Владимирович дежурно рассуждает о том, что «добросовестный бизнес не должен ходить под статьей». Он только под ней и ходит, и это один из прямых и самых очевидных результатов двух десятков лет правления Путина, построившего авторитарный режим и государственно-олигархический капитализм со всевластием спецслужб.
Путин, как и в августе 2018 года, когда он вдруг в несколько просительной и извиняющейся манере бросился объяснять логику повышения пенсионного возраста, опять взялся доказывать людям, что они плохо живут, и предложил несколько рецептов улучшения ситуации. Если бы это было не пятнадцатое его послание, а первое, Путина, может быть, кто-то всерьез и воспринял бы. Но нельзя обещать 15 раз жениться и не жениться – невеста поймет, что она и не невеста вовсе. К тому же образ счетовода подходит премьер-министру, отнюдь не царю. Если царь что-то обещает – то и показывает обещанное наглядно. А из рукава суверенного пиджака Путин не может ничего привлекательного извлечь.
«Отмахиваться от людей недопустимо». А 20 лет было допустимо? «Так не может продолжаться бесконечно». Может! И мы это видим в течение 20 лет.
За эти два десятилетия скопились многочисленные твердые бытовые политические отходы. Разбросать их по трем пластиковым ведрам в одночасье не получится. Хотя именно это и обещано.
Есть ли у кого-нибудь сомнения, что после очередного впечатляющего послания все останется как прежде, но все-таки будет немножечко хуже? Сомнений нет. С аналогичными проблемами сталкивались спичрайтеры Брежнева еще с середины 1970-х – что писать, о чем писать, если внутри существующей системы ничего изменить нельзя и она неуклонно деградирует. Но уж коммунизма после Программы КПСС 1961 года точно никто не обещал. Только Путин. И тем самым он встал на путь нелюбимого им Хрущева.
· Автор — руководитель программ Московского центра Карнеги.
