Органы государственной безопасности встречают профессиональный праздник как никогда уверенные в своей нужности и важности. Лубянка счастливо преодолела опасный для нее период, когда на сломе эпох ведомство вообще могло исчезнуть.
Комитет государственной безопасности СССР, напротив, поглотил российскую структуру. И вовсе избавился от политического контроля, который в советские время худо-бедно осуществлял ЦК КПСС
Как сохранился КГБ
Генерал Валерий Воротников, бывший руководитель Пятого (идеологического) управления КГБ, удивлялся словам Бакатина: «Как чекизм уничтожить? Чекизм уничтожить невозможно. Сотни и тысячи людей воспитаны на этих принципах. Хотите создать новую службу, флаг вам в руки. Но имейте в виду, что с этим личным составом вы ничего не создадите кроме КГБ СССР, потому что этих людей не перевоспитать. Для того чтобы создать новую службу, надо уволить всех до единого и набрать новых людей».
Генерал Воротников оказался прав.
Руководители КГБ РСФСР во главе с генералом Виктором Иваненко пытались в 1991 году строить госбезопасность на новых принципах, соответствующих потребностям новой России. Но Иваненко не был своим для президента Ельцина. После Беловежья все российские структуры поглотили союзные. Только Комитет государственной безопасности СССР, напротив, поглотил российскую структуру. И сохранился в наилучшем для себя положении, поскольку вовсе избавился от политического контроля, который в советское время худо-бедно осуществлял ЦК КПСС.
«Уголовная ответственность за различные формы экстремизма принесет больше несчастий, чем существовавшая ответственность за клевету на советский государственный и общественный строй», — уверен генерал-полковник Николай Голушко
Цели и задачи
Ведомство не может, как прежде, помешать выезду за границу. И на кадровые назначения накладывает вето лишь в государственном аппарате. Поэтому прежде всего подбираются инструменты контроля над духовным состоянием общества, чтобы вернуть влияние, утерянное при смене политического строя.
По-прежнему исходят из того, что главная опасность — от идеологической эрозии. Это объяснил один из генералов ФСБ: «По ряду объективных, связанных с фундаментальными особенностями России, причин в ней всегда особое внимание уделялось защите государства от «внутренней крамолы», то есть, говоря современным языком, от угроз безопасности в социально-политической сфере, ибо «внутренняя крамола» для России всегда была страшнее любого военного вторжения».
«В судопроизводство, — предупреждал бывший директор ФСБ генерал-полковник Николай Голушко, — введена уголовная ответственность за различные формы экстремизма. Поверьте моему профессиональному чутьюъ — применение этих норм уголовного кодекса принесет больше несчастий, чем существовавшая ответственность за клевету на советский государственный и общественный строй».
Такой опытный специалист, как генерал Голушко, понимает, что подобные законы толкают оперативного работника на старый путь – выявлять людей, которые позволяют себе критиковать власть, федеральную или местную, и затыкать им рот. Борьба с крамолой – это не борьба с терроризмом или шпионажем. Это попытка влиять на умонастроения в обществе, управлять им. Чистая политика, что выходит за пределы компетенции спецслужб. Власть перетекает от политического руководства к спецслужбам?
Проще всего видеть в собственных неудачах заговор, происки экстремистов и иностранных агентов
У руля
На руководящих должностях ощутимо присутствие профессиональных работников спецслужб. Конечно, сотрудники спецслужб — такие же люди, как и все. Среди них есть и дураки, и умные, дальновидные и недалекие, порядочные и не очень. Но у работников специальных служб с годами вырабатывается определенный взгляд на жизнь и на людей.
Они верят в то, что твердое управление, жесткий контроль, неукоснительное исполнение приказов — залог успеха. Субординация и исполнительность воспитывают привычку подчиняться, а не самому принимать решения. В плоть и кровь впитываются подозрительность и недоверчивость к окружающим, мир жестко делится на своих и чужих. И они привыкают действовать методами, которые часто неприменимы к гражданской жизни.
Поначалу бизнесмены с радостью нанимали бывших силовиков, надеясь на их связи, или напрямую обращались к действующим офицерам различных ведомств, чтобы одолеть конкурентов. Со временем стало ясно, что без людей из спецслужб дела вообще не делаются.
Во всем мире ветеранов спецслужб охотно берут в охранные структуры, службы безопасности банков или крупных корпораций, в аналитические центры. Но они редко становятся депутатами или министрами. Такова была и советская традиция.
Взаимоотношения между властью и госбезопасностью складывались сложно. Сталин каждые два-три года менял команду на Лубянке (в основном расстреливал), бесконечно тасовал чекистов, не давая им укрепиться на своих постах. Вожди боялись ведомства, которое сами же создали. Назначая председателем КГБ Александра Шелепина, бывшего руководителя комсомола, человека со стороны, Хрущев сказал ему: «У меня к вам еще просьба — сделайте все, чтобы меня не подслушивали».
Политических работников переводили на Лубянку, ставили во главе кадрового аппарата. А офицеров КГБ первыми секретарями обкомов и председателями облисполкомов не делали. И в ЦК не брали. Исключение — Гейдар Алиев: в Азербайджане нужно было подавить коррупцию. Борис Пуго в Латвии и Гиви Гумбаридзе в Грузии тоже стали первыми секретарями республиканских ЦК с должности председателя республиканского КГБ, но оба не были профессиональными чекистами, всю жизнь на партийно-комсомольской работе.
Что означает готовность перепоручить сотрудникам госбезопасности политическую работу? Желание оградить себя от неприятностей, перевалить на других заботы? Свидетельство дряблости управленческого аппарата?
Проще всего видеть в собственных неудачах заговор, происки экстремистов и иностранных агентов. Чем хорош для чиновников «иностранный след»? Раз преступление готовилось извне, значит, они ни в чем не виноваты. И делать ничего не надо.
История показывает: многие политики попадали в трудное положение, поверив в обещание обделать трудное дельце без шума и пыли. Но эти инструменты не заменят продуманную и взвешенную политикуИнформация из замочной скважины
Каким образом служба делает себя нужной? Удобный способ расположить к себе руководителей страны — внушить им чувство, что они получают информацию, недоступную другим. Политики ощущают принадлежность к кругу избранных, привыкают к секретным сводкам, как к наркотику.
Точна ли информация? Скажем, американские президенты сверяют разведсводки с выпусками теленовостей и газетной аналитикой.
Наши же средства массовой информации работают, как кофемашина, как чудоаппарат, готовящийся чашку любимого напитка. Какую кнопку нажал, такой напиток и получишь. Что попросишь произнести с экрана, то и звучит... Много ли от этого пользы?
Российские лидеры уверились, что Вашингтон вмешивается в их внутреннюю политику, чтобы организовать смену режима в Москве. Значит, надо показать миру, что мы готовы ответить. А способность победить определяется не экономическим и технологическим потенциалом. Смелость и решительность, наступательные действия заставят врагов побаиваться тебя, а союзников — ценить твою дружбу. Возникает соблазн продуманную политику заменить тайными операциями.
А люди из спецслужб — мастера уговаривать. Это же профессиональные соблазнители! История показывает: многие политики попадали в трудное положение, поверив в обещание обделать трудное дельце без шума и пыли. Но эти инструменты не заменят продуманную и взвешенную политику, разработанную с учетом всей сложности современного мира. Хуже того, обычно ситуация только усложняется. Запутывается. Иногда становится безнадежной.
Коэффициент эффективности
13 февраля 2004 года в столице Катара городе Дохе взорвали джип Зелимхана Яндарбиева — с помощью радиоуправляемого устройства. Яндарбиев, сторонник отделения от России и войны с Россией, стал вице-президентом у генерала Джохара Дудаева, а после ликвидации генерала заменил его.
Зелимхан Яндарбиев уехал из Чечни и жил в Катаре с 2000 года на правах "беженца, не имеющего права заниматься политической деятельностью". Взрыв произошел в пятницу, в тот момент, когда он отъезжал от мечети. Он умер в больнице. Его сын, который был вместе с ним, остался жив.
Катарская полиция обвинила в убийстве первого секретаря российского посольства Александра Фетисова, а также временно прикомандированных к посольству двух российских граждан. Первого секретаря, имевшего дипломатический иммунитет, отправили на родину. Двух других полиция арестовала.
На суде в Катаре прокурор требовал смертного приговора. Адвокаты доказывали, что признания обвиняемые дали под пытками. Приговор: пожизненное заключение. Вызволил их секретарь Совета безопасности Игорь Иванов, который летал в Катар и вел беседы с наследным принцем Тамимом бен Хамадом бен Халифой аль-Тани. Отсидели они меньше года.
Историю с убийством Зелимхана Яндарбиева историки разведки считают поворотной: выходит, спецслужбы после длительного перерыва вновь приводят в исполнение смертные приговоры, вынесенные врагам государства. И убийство Яндарбиева оказалось далеко не последним.
Интенсивная борьба с международным терроризмом радикально изменила уровень контрразведывательных служб во всем мире. Разведывательные и боевые операции стали крайне рискованными. Но это еще явно не осознано.
Невероятный по масштабам скандал разгорелся в Соединенных Штатах не из-за того, что американская контрразведка вскрыла искусно созданную шпионскую сеть. Причина - операции в киберпространстве! Не обученные действовать на территории противника оперработники, а никому не ведомые знатоки компьютерного мира, сидя дома, проникли в секреты американской политики.
Правоохранительные органы США, конгресс, общественное мнение уверены: российские спецслужбы пытались повлиять на результат американских президентских выборов. Повлияли? Не известно — на этот счет существует, как минимум, две точки зрения. Но для американцев невыносима сама попытка. На США никто не нападал, никто не оккупировал их территорию. Поэтому реакция сильнейшая.
Возникает вопрос: действительно ли хотели рассориться с Соединенными Штатами именно в тот момент, когда президентом стал Дональд Трамп, которому в Москве аплодировали? Или, как обычно, было обещано, что ничего не вскроется? И это — прямое следствие того, когда и в оперативном поле, и в дипломатии, и на самом верху решения принимают люди одной школы, одного опыта и одного мировоззрения. Которые, к тому же, совершенно бесконтрольны.