#Суд и тюрьма

Невольнику бесчестья

2010.02.19 |

Новодворская Валерия

Ну, кажется, и на старуху случилась проруха. То есть на старика Ивана Демьянюка. После стольких тщетных попыток засудить этого охранника ­концлагеря Собибор (даже вездесущие израильтяне вынуждены были отпустить его из-под смертного приговора) свидетель все-таки нашелся. Ему уже 88 лет, и до Германии он не доедет, но показания даст. Всегда кто-нибудь выкарабкается из общей могилы — некстати для тех, кто сделал все «шито-крыто, чисто-гладко» и даже пепел жертв разбросал по огородам.
Этот свидетель, который парнишкой чудом уцелел в лагере смерти, на вопрос журналиста об адекватной мере наказания для бывшего охранника спокойно ответил: «Смертная казнь». И я подумала, что у тех, кто был в аду, свои оценки и свое правосудие. Будучи противником смертной казни, я не могу гарантировать, что если бы жизнь нюрнбергских подсудимых была пощажена, то через 20 лет они не стали бы звездами глянцевых журналов.
Нынче в моде сумки и майки с Че Геварой и кепки-кубинки с красной звездой. На Арбате торгуют советской атрибутикой. По Дрездену маршируют неонацисты. Если бы Нюрнберг не закончился виселицами, где гарантия, что не появились бы написанные в тюрьме Шпандау бестселлеры: «Окончательное решение еврейского вопроса», «Нанотехнологии в эксплуатации газовых камер» и «Труд делает узников свободными»? А также «Триумф нацистской экономики», «Гитлер и авиация», «Бухенвальд и рентабельность»? Геринг, Розенберг и прочие теоретики раздавали бы автографы, а другие видные нацисты участвовали бы как эксперты в телепрограммах на тему «Как я защищал фатерланд». Только возмездие без срока давности могло заставить Эйхмана спрятаться и сидеть тихо, как мышь. Да и то выкрали, осудили и казнили в Израиле.
Поэтому непонятны всхлипы и взвизги доброхотов, которые говорят: «Да он старенький, этот Демьянюк, да сколько же можно, да у него не было выхода, да пусть себе идет». Возникла новая категория злодеев: «невольники бесчестья». Что было делать бедному Демьянюку? Только гнать узников в крематорий, чтобы спастись самому. Что было делать надзирательнице Анне-Лизе Франк из по­вести Зофьи Посмыш «Пассажирка»? Участвовать в селекции, чтобы самой не стать узницей Освенцима. Что было делать несчастному солдатику СС? Открывать банки с «циклоном B», чтобы не послали на Восточный фронт. Что было делать бедному Хоннекеру, как не отдать приказ убивать каждого, кто полезет на Берлинскую стену? А то бы все перебежали в ФРГ. И ведь отпустили беднягу к дочери в Чили. Он старенький, он болен, пусть идет. А те, кого расстреляли у этой стены, молодые, здоровые, пусть себе лежат в могилах…
Цивилизованное правосудие неспешно и мучительно для судей и истцов. Оно боится ошибиться, покарать невинного, оно исключает муки и даже лишения для осужденного, оно не казнит… Это правильно. Мы люди, и даже с нелюдями обращаемся по-человечески. Но изолировать их навсегда — наше право. Чтобы не встречать палачей на улицах и не сидеть с ними за одним столом. По Державину, предполагавшему, что без ада не будет высшей справедливости: «Воскресни, Боже! Боже правых! И их молениям внемли: Приди, суди, карай лукавых, и будь един царем земли!»
Всегда есть выход: достойно умереть, обойтись без большой пайки, без званий и чинов. Можно ли было не вступать в КПСС? Можно ли не вступать в «Единую Россию»? Да ­запросто!
Должны ли ответить за свои деяния Войцех Ярузельский, который для борьбы с «Солидарностью» ввел в Польше «военное положение», и Виктор Черкесов, который уже после горбачевской амнистии, будучи начальником УКГБ по Ленинграду и области, завел последнее в СССР дело по «антисоветской» статье 70 УК?
На земле должен быть правый суд. Чтобы Тень знала свое место.
Shares
facebook sharing button Share
odnoklassniki sharing button Share
vk sharing button Share
twitter sharing button Tweet
livejournal sharing button Share