Фото: kremlin.ru
Игра в самовыдвижение
Кампания по выборам президента России — странное мероприятие, даже если рассматривать его исключительно в теоретическом плане. К примеру, почему в такой огромной стране, как Россия, избиратели должны определиться с кандидатом всего за два месяца? Почему обычные кандидаты должны собирать 500 человек для своего выдвижения и потом еще 300 тыс. подписей избирателей в свою поддержку, а выдвиженец от никому не ведомой и чаще всего существующей только на бумаге карликовой партии должен собрать всего 100 тыс. подписей? И это только самые очевидные странности. Впрочем, у них есть вполне прагматичные объяснения.
Уже много лет, еще со времен Бориса Ельцина, власть максимально усложняет всю выборную систему, очевидным образом имея своей целью максимальный контроль за всеми участниками процесса и, самое главное, ликвидацию самой возможности для победы кого-либо, кроме действующего главы государства или утвержденного им преемника.
Параллельно шел другой процесс, который окончательно превратил выборы в пьесу с известным финалом, — создание системы недопущения к участию в выборах неудобных для власти кандидатов. Как мы видим, эта система прекрасно работает в ручном режиме, и не нужный власти кандидат просто не имеет шансов даже приступить к исполнению всех предписанных законом процедур сбора подписей и после поучаствовать в избирательной кампании как таковой.
Казалось бы, эффективная работа системы недопущения на выборы лишает смысла излишние строгости и сложности во время кампании, и можно было бы ослабить гайки и упростить все процедуры. Например, если допущенных к выборам кандидатов так уж хочется держать под контролем, то и для этого вовсе не надо требовать от них пресловутые подписи — есть масса других способов.
Наконец, совершенно бессмысленной представляется участие действующего президента в этих выборах в качестве якобы обычного самовыдвиженца: какой смысл исполнять весь сложный и запутанный ритуал выдвижения и сбора подписей, если сам кандидат в нем вовсе не участвует, при этом никто не сомневается, что он будет и зарегистрирован, и избран? Перед кем Путин хочет предстать простым самовыдвиженцем? Кто эта наивная аудитория, которая обратит внимание на неведомых общественников, выдаваемых за начальников штабов, но не заметит громоподобного скрежета всего административного механизма и круглосуточной суеты чиновников всех уровней?
Перед кем Путин хочет предстать простым самовыдвиженцем? Кто эта наивная аудитория, которая обратит внимание на неведомых общественников, выдаваемых за начальников штабов, но не заметит громоподобного скрежета всего административного механизма
Представляется, что версии о сохранении легитимности и дополнительной агитации масс в ходе выборов не дают исчерпывающего ответа на поставленные вопросы. Упрощение процедуры никак не уменьшило бы легитимность в том смысле, в котором ее нынче понимают в Кремле, а агитировать население за действующую власть у нас не прекращают ни на день, и едва ли принуждение к сбору подписей повышает уровень поддержки.
Так зачем же власть сохраняет и усугубляет всю эту невероятную сложность предвыборных процедур, если они ничего не значат сами по себе и их результат известен? К чему расходовать сотни миллионов рублей и миллионы же человеко-часов ради получения всем известного и неизбежного результата?
Почему ритуал усложняется
Все встает на свои места, если мы посмотрим на ситуацию под другим углом. Де-факто президентские выборы в современной России — переназначение действующим президента самого себя, техническая процедура, происходящая в тот момент, когда он сообщает своему окружению: мол, я тут подумал и решил, что остаюсь.
Но де-юре Россия все-таки остается республикой, и решение надо оформить с помощью предписанных законом обрядов и ритуалов. Конечно, ритуал можно было бы упростить и свести к минимуму: действующий президент заявляет, что хочет переизбраться, его автоматически регистрируют, думские партии выставляют несколько спойлеров, никаких подписей и глупостей, кампания идет месяц, потом инаугурация. Была бы такая упрощенная процедура менее легитимной с юридической точки зрения? Нет, она ничуть не хуже существующей. Расстроились бы избиратели от того, что кампания стала еще более короткой и стремительной? Едва ли, во всяком случае те слои населения, на которые власть опирается и вполне обоснованно рассчитывает.
Ритуал можно было бы упростить и свести к минимуму: действующий президент заявляет, что хочет переизбраться, его автоматически регистрируют, думские партии выставляют несколько спойлеров, никаких подписей и глупостей, кампания идет месяц, потом инаугурация
Но в этом и состоит главная тайна современных российских выборов: они не столько призваны создать у населения ощущение своей причастности к происходящему, сколько дают элитам всех мастей и уровней возможность поучаствовать в них деньгами и усердием, продемонстрировав таким образом свою лояльность даже не столько первому лицу, сколько своему непосредственному начальству. Говоря проще, выборы в России в 2018 году — это не аттракцион для населения, а, прежде всего, ритуал для элиты.
Поэтому с годами ритуал становился все сложнее и изощреннее — чтобы как можно большее количество желающих могло в нем поучаствовать. Конечно, Путин мог бы пойти на президентские выборы от «Единой России» и вообще не заморачиваться ни на какие подписи, тем более так уже делали. Но сложный путь с самовыдвижением и сбором 300 тыс. подписей создает прекрасную возможность поучаствовать в ритуале огромному количеству людей, изнемогающих от желания что-нибудь сделать для президента.
На каждом этапе процедуры все новые и новые части элиты оказываются вовлеченными в него. Одним выпала почетная роль быть членами инициативной группы — 500 человек приобщились к неизбежной победе только через это. Всероссийский сбор подписей — это тем более уникальная возможность для множества людей в регионах: в самом низу — мелкие организаторы, которые оказывают услугу местным властям, местные власти рапортуют о быстро и качественно произведенном сборе региональным властям, те уже отчитываются в Москву — и все при деле, множество людей день и ночь куют победу. Усердие, конечно, бьет через край, и постоянно возникают скандалы — но ведь это часть борьбы внутри аппарата: окажи услугу президенту, но не попадись, не оскандалься, а то конкуренты обернут твой успех против тебя же!
Усердие, конечно, бьет через край, и постоянно возникают скандалы — но ведь это часть борьбы внутри аппарата: окажи услугу президенту, но не попадись, не оскандалься, а то конкуренты обернут твой успех против тебя же!
Конечно же, нужное число подписей для Путина было собрано быстро — но кому нужна быстрота во время исполнения ритуала? Как уже было сказано, важно дать возможность как можно большему количеству людей приобщиться к процессу, а не его предсказуемый результат. Поэтому зачем-то подписи принялась собирает еще и «Единая Россия», в их сборе участвуют вчерашние оппозиционеры, в итоге их набирают в разы больше, чем надо, — потому что каждый день сбора подписей и каждая новая тысяча позволяет еще кому-то отчитаться, доложить начальству, продемонстрировать наличие ресурса и умение им пользоваться в интересах священной победы.
Коллегия жрецов
Или вот штабы. Любой, кто когда-нибудь сталкивался с настоящими выборами, знает: начальник штаба — это человек, занимающийся организационной работой, техническая и очень хлопотная должность. И конечно же, начальник штаба должен быть один — иначе работать невозможно. Но если главное не результат, а процесс, то функция штаба тоже меняется — он становится своеобразной коллегией жрецов, состоять в которой почетно, престижно и хлопотно только в смысле внутренних интриг и необходимости участвовать в исполнении несложных обрядов: с кем-то встречаться под камерами, зачитывать присланные из центра лозунги и всем своим видом демонстрировать важность происходящего.
По сути, в штабы попадают не те, кто там должен показать какие-то таланты и по итогам выборов получить поощрение и открыть для себя новые перспективы, а люди, заранее отобранные для последующего продвижения, — и это прекрасно объясняет, кто все эти люди и почему их так много: если через пост начальника штаба можно провести трех или четырех человек, зачем же ограничиваться одним? Удивительно, что дело не дошло до десяти и более сопредседателей — и не факт, что мы не доживем до такого в случае дальнейших переизбраний Путина. Всех этих всплывших из пустоты общественников мы потом еще не раз увидим, и нам скажут: все логично, этот человек так хорошо показал себя на посту сопредседателя штаба, что теперь стал депутатом, министром, мэром, директором и так далее.
Доверенные лица кандидата — еще один вид почетной коллегии жрецов. Это на каких-нибудь конкурентных выборах в городскую думу доверенные лица бегают по дворам и агитируют за кандидата — на президентском уровне это в большинстве случаев все та же форма социального поощрения и маркирования принадлежности к элитам: всего-то два месяца неутомительных хлопот — зато потом можно шесть лет называть себя доверенным лицом президента! Надо ли говорить, что и в эту категорию попали не те, кто может кого-то сагитировать, а те, кто уже отобран для дальнейшего продвижения в легальной политике или поощрен за уже предпринятые усилия. Поэтому формирование полного списка доверенных лиц Путина так затянулось: слишком много желающих, слишком много интриг и интересов групп влияния — а количество мест ограничено! Надо ли говорить, что если бы от деятельности доверенных лиц хоть что-нибудь зависело, их список был бы предоставлен сразу и в полном объеме — кампания-то короткая, дорог каждый час?
Слишком много желающих, слишком много интриг и интересов групп влияния — а количество мест ограничено! Надо ли говорить, что если бы от деятельности доверенных лиц хоть что-нибудь зависело, их список был бы предоставлен сразу и в полном объеме — кампания-то короткая
Для местных властей президентская кампания тоже создает новые возможности. Едва ли сам главный кандидат разовьет какую-то чрезвычайную активность, но все-таки по случаю выборов посетит сверх обычной нормы ряд регионов — и это для местного начальства тоже уникальный шанс показать себя, продемонстрировать преданность, проявить рвение. Не будь выборов — таких поездок было бы меньше, а значит, и меньше возможностей у губернаторов и местных элит показаться президенту, продемонстрировать свои «потемкинские деревни».
О том, сколько материальной пользы огромное количество людей извлечет из агитационной кампании за выборы и будущего победителя, — отдельная тема. Масштаб можно оценить хотя бы потому, что один только Мосгоризбирком уже заказал у каких-то счастливых людей сувенирной продукции на более чем 200 млн! А ведь избиркомы есть в каждом городе, в каждой области — и всем нужны плакаты, сувениры, ручки, блокноты! И это не говоря про размещение баннеров, печать и распространение газет, листовок, плакатов в пользу кандидатов и, прежде всего, самого главного кандидата — кто-то печатает, кто-то разносит, кто-то клеит, кто-то организует, кто-то пишет отчеты. 400 млн только из официального фонда Путина — надо ли говорить, что к их освоению допущены только проверенные люди, для которых это тоже и поощрение, и путевка к новым горизонтам процветания? При этом не надо проявлять никаких чудес креативности — раз победитель известен и неизбежен, то задача ответственных за агитацию именно что освоить бюджет и красиво отчитаться непосредственному начальству.
Президентские выборы 2018 года в России — это во многих смыслах образцовое ритуальное действо, которое позволяет уже сложившейся элите еще раз продемонстрировать лидеру свою преданность, а друг другу — свой ранг в иерархии. Надо ли удивляться, что процедура полностью лишена интриги, внутреннего драматизма и какого-либо интереса для стороннего наблюдателя?
Метафора ритуала дает ответ на все вопросы и полностью описывает логику происходящего. Для атеиста долгие торжественные богослужения тоже кажутся странными, бессмысленными и излишне помпезными, но религиозный человек может вполне искренне наслаждаться самой церемонией, а участвующие в ней священники — видеть еще и практический смысл действа, отражающего иерархию культа и место в ней каждого участника.
* Политолог, постоянный колумнист NT
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции