И это дало старт политической дискуссии, в которую оказались вовлечены тысячи людей — в том числе те, кто в интернет, а тем более в Живой Журнал редко заглядывает. В СМИ появилось уже немало версий, почему близкое окружение Бориса Ельцина инициировало эту дискуссию. Одни убеждены, что цель — подготовка общественной площадки к президентским выборам 2012 года. Другие полагают, что никакой прагматической задачи Татьяна Юмашева перед собой не ставит и хочет лишь защитить память отца. The New Times считает дискуссию о роли 90-х годов и их итоге — приходе к власти В.В. Путина — исключительно важной и счел необходимым присоединиться к ней
Татьяна Юмашева в своем блоге t_yumasheva:
Почему Владимир Владимирович Путин? Секретарь Совета безопасности и одновременно директор ФСБ. Последние годы работал в вашей администрации. Работал очень хорошо. Вы его знали чуть хуже, когда он возглавлял контрольное управление администрации, хотя его четкие и ясные доклады вам нравились. А когда он стал первым заместителем руководителя администрации, вы уже смогли убедиться, что перед вами серьезный, сильный руководитель, политик. Первый зам отвечает за регионы. И он за считанные месяцы смог наладить хорошие собственные контакты с губернаторами /…/ Вас совсем не смущает его прошлая работа в КГБ. /…/ Он поведет страну демократическим курсом. Он — за рыночные реформы. Он с сильным характером, он продолжит движение России вперед.
Почему Владимир Владимирович Путин? Секретарь Совета безопасности и одновременно директор ФСБ. Последние годы работал в вашей администрации. Работал очень хорошо. Вы его знали чуть хуже, когда он возглавлял контрольное управление администрации, хотя его четкие и ясные доклады вам нравились. А когда он стал первым заместителем руководителя администрации, вы уже смогли убедиться, что перед вами серьезный, сильный руководитель, политик. Первый зам отвечает за регионы. И он за считанные месяцы смог наладить хорошие собственные контакты с губернаторами /…/ Вас совсем не смущает его прошлая работа в КГБ. /…/ Он поведет страну демократическим курсом. Он — за рыночные реформы. Он с сильным характером, он продолжит движение России вперед.
Евгения Альбац в интервью «Эхо Москвы»:
Татьяна Борисовна пишет, как выбран был Путин — процентов 10 правды, а все остальное — сплошное умолчание/…/ До сих пор непонятно, почему Борис Николаевич или люди, которые ему советовали, выбрали не Сергея Степашина или Николая Аксененко, а именно Владимира Путина. Березовский утверждает, что выбор был сделан именно Дьяченко (ныне Юмашева. — The New Times) и Юмашевым. Люди, которые тогда работали в администрации президента, тоже говорят, что именно добрые отношения Путина с Дьяченко и Юмашевым сделали его преемником Ельцина. Рассказывают о том, как идет заседание администрации, и руководство администрации, замруководителя администрации Владимир Путин сидит, молчит. Надо принимать какое-то решение. Высказывать свое мнение. Встает — как его тогда называли — Вова, выходит из кабинета, идет в кабинет Татьяны Борисовны. Потом приходит и высказывает свое мнение…
Татьяна Юмашева в своем блоге t_yumasheva:
/…/ Евгения говорит, мы до сих пор не знаем, почему в конце концов выбор остановился на Владимире Путине. Но Березовский утверждает, говорит она, что это выбор сделали Дьяченко и Юмашев. Но с каких это пор, Евгения, Березовский стал вашим источником информации? С каких это пор вы стали ему верить? Вы же не хуже меня знаете, как он любил приукрасить, как он любил преподнести свою роль в любом политическом процессе.
Дальше — еще забавнее. Вас спрашивают, человека нельзя выбрать насильно, почему Путин не отказался от должности президента? Вы отвечаете: да, он действительно не очень хотел. Хотел идти в «Газпром». Но его выбрали Юмашев и Дьяченко. И он пошел.
И уже никакого упоминания про Березовского. Это уже вы утверждаете — Юмашев и Дьяченко выбрали Путина. Естественно, возникает вопрос: откуда у вас такая неверная информация? Вы дальше рассказываете, откуда. Со ссылкой на людей, которые тогда работали в Кремле. Описываете вы это так: «Идет заседание администрации/…/» (см. выше. The New Times). Вы представляете себе картину, которую рисуете? Идет заседание руководства администрации. Во главе стола Юмашев или Волошин, рядом Ястржембский, Приходько, Поллыева, Путин, Брычева (правовое управление), Шевченко, Сысуев и т.д. Юмашев задает вопрос, ну, любой, самый острый. Например, о Скуратове или об импичменте, что хотите. Все по кругу высказывают свою точку зрения, по часовой стрелке (так обычно проходили такие заседания). Очередь доходит до Вовы (я не знаю ни одного человека, кто его так называл), он вскакивает, бежит ко мне в кабинет, получает от меня необходимые инструкции, потом возвращается и говорит свое мнение. Вы сами себе это хорошо представляете? Это не сумасшедший дом?
Уважаемая Татьяна Борисовна!
/…/ Евгения говорит, мы до сих пор не знаем, почему в конце концов выбор остановился на Владимире Путине. Но Березовский утверждает, говорит она, что это выбор сделали Дьяченко и Юмашев. Но с каких это пор, Евгения, Березовский стал вашим источником информации? С каких это пор вы стали ему верить? Вы же не хуже меня знаете, как он любил приукрасить, как он любил преподнести свою роль в любом политическом процессе.
Дальше — еще забавнее. Вас спрашивают, человека нельзя выбрать насильно, почему Путин не отказался от должности президента? Вы отвечаете: да, он действительно не очень хотел. Хотел идти в «Газпром». Но его выбрали Юмашев и Дьяченко. И он пошел.
И уже никакого упоминания про Березовского. Это уже вы утверждаете — Юмашев и Дьяченко выбрали Путина. Естественно, возникает вопрос: откуда у вас такая неверная информация? Вы дальше рассказываете, откуда. Со ссылкой на людей, которые тогда работали в Кремле. Описываете вы это так: «Идет заседание администрации/…/» (см. выше. The New Times). Вы представляете себе картину, которую рисуете? Идет заседание руководства администрации. Во главе стола Юмашев или Волошин, рядом Ястржембский, Приходько, Поллыева, Путин, Брычева (правовое управление), Шевченко, Сысуев и т.д. Юмашев задает вопрос, ну, любой, самый острый. Например, о Скуратове или об импичменте, что хотите. Все по кругу высказывают свою точку зрения, по часовой стрелке (так обычно проходили такие заседания). Очередь доходит до Вовы (я не знаю ни одного человека, кто его так называл), он вскакивает, бежит ко мне в кабинет, получает от меня необходимые инструкции, потом возвращается и говорит свое мнение. Вы сами себе это хорошо представляете? Это не сумасшедший дом?
Уважаемая Татьяна Борисовна!
Конечно, правильнее было бы вести эту дискуссию лицом к лицу, а не «удаленным доступом». Возможно, и читателям Вашего блога в Живом Журнале это позволило бы лучше понять те противоречивые, сумасшедшие, иногда жуткие, но и замечательные свободой, каковой никогда раньше не было на просторах Отечества, 90-е годы.
Тем паче что сегодня их принято охаивать и с экранов телевидения, и с самых высоких трибун, в том числе и прежде всего преемником Бориса Ельцина. Хотя если бы не эти «лихие 90-е», где бы были те, кто сегодня у власти и при состояниях? Приглядывали бы за иностранными студентами в ленинградских вузах? Топтались бы у представительств зарубежных миссий, отслеживая, с кем из сограждан встречаются западные дипломаты и корреспонденты? Глотали бы пыль в прокси-войнах в Анголе и Никарагуа? Преподавали бы научный коммунизм или политэкономию социализма в университетах столиц?
Эта ненависть к 90-м и к людям, которые тогда поднялись, — не оттого ли, что лицами того десятилетия были отнюдь не только братки в малиновых пиджаках, но и люди яркие, неординарные, как бы ни оценивать то, что они тогда делали и какие решения принимали. Сегодня, как заметил однажды один мудрый мой собеседник, пришло время «троечников», которые свою серость понимают, а оттого еще больше ненавидят тех, из той эпохи…
Однако вот в чем беда: этих «троечников» привели во власть вы — не только Вы лично, Татьяна Борисовна, но и те, кто принимал эти важнейшие и, как показали «нулевые», катастрофические для страны решения.
У меня вызывает большое уважение Ваше стремление защитить память Бориса Николаевича. Но беда-то, не беда даже, трагедия состоит в том, что история будет судить первого президента России в том числе и по делам его преемника. Это то, что называется его legacy. Решение, которое Борис Ельцин сообщил россиянам 31 декабря 1999 года, обернулось уничтожением главного, что сделал для России Ваш отец: демократических институтов, пусть слабого, но парламентаризма, принципа разделения властей, плюрализма средств массовой информации. Сегодняшняя экспансия государства в экономику, монополизм, чудовищное давление на малый и средний бизнес, «день рейдера нон-стоп» — все это уже следствие. Да, и коррупция в 90-е была дикая, и олигархи потеряли всякое представление о добре и зле, и демонстрация богатства и роскоши в повсеместно нищей стране — все это было. Но сегодня коррупция не меньше — больше, и бентли, майбахи, дворцы демонстрируют не только и не столько бизнесмены — чиновники, ничего сами не создающие и не производящие. Но в 90-х можно было дышать, а сейчас — нельзя.
Но эти нынешние результаты, Татьяна Борисовна, следствие опять же того выбора. В том числе и того, КАК этот выбор был сделан — в кулуарах, под ковром, в обстановке абсолютного тумана, когда понять, почему перст остановился на подполковнике КГБ В.В. Путине, а не на его предшественнике на посту премьера Сергее Степашине, или не на главном железнодорожнике Николае Аксененко, — по-прежнему трудно. Неужели Вы и Ваше окружение не понимали, что, делая преемником Путина, вы приводите во власть самый страшный институт советской власти, органически не приемлющий транспарентность и демократию — корпорацию под названием КГБ?
Почему Анатолий Чубайс, о котором Вы так тепло пишете, уговаривал и президента Ельцина, и самого Путина не делать этого выбора? Почему он лоббировал кандидатуру Степашина, а аппарат Кремля был против? Вы это в своем блоге не объясняете. Но, может быть, мы, граждане России, имеем право знать аргументы «за» и «против»? Кстати, процесс передачи власти от первого президента СССР Михаила Горбачева первому президенту России Борису Ельцину был неизмеримо более открытым: он фиксировался журналистами если не по минутам, то по дням и часам.
Между тем непрозрачность того закулисного выбора, в котором Вы принимали участие, осени-зимы 99-го года, предопределила полную аннигиляцию всяких выборов последних лет. В том числе и выбор, точнее, назначение преемника Путина.
Вас задел рассказ о заседаниях администрации президента образца 1998–1999 гг., упоминание о том, что Владимир Путин без консультации с Вами не высказывал своего мнения? Нет, Татьяна Борисовна, это не мои домыслы — это прямая цитата из интервью от января 2000 года с заместителем руководителя администрации Бориса Ельцина. Я тогда же эту цитату в одном из своих материалов приводила: разговор был строго off the record, на условиях соблюдения анонимности источника, поэтому фамилии его назвать не могу (и издателю журнала Ирене Лесневской, и главному редактору «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову источник известен). Этот человек читает Ваш блог и буквально на днях повторил эти свои 10-летней давности слова. Сочтет нужным — подтвердит и в Вашем блоге.
А «Вовой», Татьяна Борисовна, Владимира Путина называли буквально все — и коллеги по Питеру, и бывшие сотрудники Контрольного управления администрации президента, которое он одно время возглавлял, и даже подчиненные в ФСБ. Так уж тогда его звали, что поделаешь. Теперь, правда, зовут по-другому — «Хозяин». Лучше? По мне, так хуже. Зоной отдает.
И наконец, Татьяна Борисовна, по поводу ссылки на Бориса Березовского. Вы задаете вопрос: «С каких это пор, Евгения, Березовский стал вашим источником информации?»
С давних, года так с 1995–1996-го. Как были источниками информации и десятки других людей — во власти или близко к ней, в парламенте, в политических партиях, в ФСБ и т.д. Такая у нас, у журналистов, профессия: задавать вопросы.
За исключением Владимира Путина, я брала интервью в те годы у всех премьер-министров России, у большинства их замов и ключевых министров, у многих больших начальников в администрации президента Ельцина. Такое это было время: чиновники считали необходимым на вопросы журналистов отвечать. Сейчас — нет, не считают. Боятся до дрожи.
Интервью с Борисом Березовским касательно выбора преемника Бориса Ельцина я делала летом 2000 года (см. «Известия» от 29 июля 2000 года), когда он еще был не в эмиграции — в Москве, в том самом доме приемов «Логоваза», где и Вы, насколько знаю, бывали. Борис Абрамович действительно любил демонстрировать, что именно он является «делателем премьеров и президентов». И в то время Березовскому как раз выгодно было бы сказать: «Да, это я назначил Путина преемником» — собственно, Вы в одном из своих постов об этом пишете. И я помню, с какой неохотой он говорил, что узнал фамилию преемника позже других — он явно был уязвлен. В недавнем интервью уже из Лондона, которое Борис Березовский дал журналу The New Times (№ 28 от 17 августа 2009 года — http://newtimes.ru/articles/detail/4735/) он это еще раз повторил.
Но важно другое: Березовский вовсе не был единственным источником информации — она была подтверждена и рядом других, весьма информированных людей.
И последнее: есть немало еще вопросов, которые я хотела бы Вам задать. Возможно, не было бы и этой заочной дискуссии, коли бы власть и люди — и тогда, и сейчас, — к ней близкие, понимали бы, что тайное обязательно рано или поздно становится явным, а открытость власти — абсолютная необходимость для нормального существования страны.
Тем паче что сегодня их принято охаивать и с экранов телевидения, и с самых высоких трибун, в том числе и прежде всего преемником Бориса Ельцина. Хотя если бы не эти «лихие 90-е», где бы были те, кто сегодня у власти и при состояниях? Приглядывали бы за иностранными студентами в ленинградских вузах? Топтались бы у представительств зарубежных миссий, отслеживая, с кем из сограждан встречаются западные дипломаты и корреспонденты? Глотали бы пыль в прокси-войнах в Анголе и Никарагуа? Преподавали бы научный коммунизм или политэкономию социализма в университетах столиц?
Эта ненависть к 90-м и к людям, которые тогда поднялись, — не оттого ли, что лицами того десятилетия были отнюдь не только братки в малиновых пиджаках, но и люди яркие, неординарные, как бы ни оценивать то, что они тогда делали и какие решения принимали. Сегодня, как заметил однажды один мудрый мой собеседник, пришло время «троечников», которые свою серость понимают, а оттого еще больше ненавидят тех, из той эпохи…
Однако вот в чем беда: этих «троечников» привели во власть вы — не только Вы лично, Татьяна Борисовна, но и те, кто принимал эти важнейшие и, как показали «нулевые», катастрофические для страны решения.
У меня вызывает большое уважение Ваше стремление защитить память Бориса Николаевича. Но беда-то, не беда даже, трагедия состоит в том, что история будет судить первого президента России в том числе и по делам его преемника. Это то, что называется его legacy. Решение, которое Борис Ельцин сообщил россиянам 31 декабря 1999 года, обернулось уничтожением главного, что сделал для России Ваш отец: демократических институтов, пусть слабого, но парламентаризма, принципа разделения властей, плюрализма средств массовой информации. Сегодняшняя экспансия государства в экономику, монополизм, чудовищное давление на малый и средний бизнес, «день рейдера нон-стоп» — все это уже следствие. Да, и коррупция в 90-е была дикая, и олигархи потеряли всякое представление о добре и зле, и демонстрация богатства и роскоши в повсеместно нищей стране — все это было. Но сегодня коррупция не меньше — больше, и бентли, майбахи, дворцы демонстрируют не только и не столько бизнесмены — чиновники, ничего сами не создающие и не производящие. Но в 90-х можно было дышать, а сейчас — нельзя.
Но эти нынешние результаты, Татьяна Борисовна, следствие опять же того выбора. В том числе и того, КАК этот выбор был сделан — в кулуарах, под ковром, в обстановке абсолютного тумана, когда понять, почему перст остановился на подполковнике КГБ В.В. Путине, а не на его предшественнике на посту премьера Сергее Степашине, или не на главном железнодорожнике Николае Аксененко, — по-прежнему трудно. Неужели Вы и Ваше окружение не понимали, что, делая преемником Путина, вы приводите во власть самый страшный институт советской власти, органически не приемлющий транспарентность и демократию — корпорацию под названием КГБ?
Почему Анатолий Чубайс, о котором Вы так тепло пишете, уговаривал и президента Ельцина, и самого Путина не делать этого выбора? Почему он лоббировал кандидатуру Степашина, а аппарат Кремля был против? Вы это в своем блоге не объясняете. Но, может быть, мы, граждане России, имеем право знать аргументы «за» и «против»? Кстати, процесс передачи власти от первого президента СССР Михаила Горбачева первому президенту России Борису Ельцину был неизмеримо более открытым: он фиксировался журналистами если не по минутам, то по дням и часам.
Между тем непрозрачность того закулисного выбора, в котором Вы принимали участие, осени-зимы 99-го года, предопределила полную аннигиляцию всяких выборов последних лет. В том числе и выбор, точнее, назначение преемника Путина.
Вас задел рассказ о заседаниях администрации президента образца 1998–1999 гг., упоминание о том, что Владимир Путин без консультации с Вами не высказывал своего мнения? Нет, Татьяна Борисовна, это не мои домыслы — это прямая цитата из интервью от января 2000 года с заместителем руководителя администрации Бориса Ельцина. Я тогда же эту цитату в одном из своих материалов приводила: разговор был строго off the record, на условиях соблюдения анонимности источника, поэтому фамилии его назвать не могу (и издателю журнала Ирене Лесневской, и главному редактору «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову источник известен). Этот человек читает Ваш блог и буквально на днях повторил эти свои 10-летней давности слова. Сочтет нужным — подтвердит и в Вашем блоге.
А «Вовой», Татьяна Борисовна, Владимира Путина называли буквально все — и коллеги по Питеру, и бывшие сотрудники Контрольного управления администрации президента, которое он одно время возглавлял, и даже подчиненные в ФСБ. Так уж тогда его звали, что поделаешь. Теперь, правда, зовут по-другому — «Хозяин». Лучше? По мне, так хуже. Зоной отдает.
И наконец, Татьяна Борисовна, по поводу ссылки на Бориса Березовского. Вы задаете вопрос: «С каких это пор, Евгения, Березовский стал вашим источником информации?»
С давних, года так с 1995–1996-го. Как были источниками информации и десятки других людей — во власти или близко к ней, в парламенте, в политических партиях, в ФСБ и т.д. Такая у нас, у журналистов, профессия: задавать вопросы.
За исключением Владимира Путина, я брала интервью в те годы у всех премьер-министров России, у большинства их замов и ключевых министров, у многих больших начальников в администрации президента Ельцина. Такое это было время: чиновники считали необходимым на вопросы журналистов отвечать. Сейчас — нет, не считают. Боятся до дрожи.
Интервью с Борисом Березовским касательно выбора преемника Бориса Ельцина я делала летом 2000 года (см. «Известия» от 29 июля 2000 года), когда он еще был не в эмиграции — в Москве, в том самом доме приемов «Логоваза», где и Вы, насколько знаю, бывали. Борис Абрамович действительно любил демонстрировать, что именно он является «делателем премьеров и президентов». И в то время Березовскому как раз выгодно было бы сказать: «Да, это я назначил Путина преемником» — собственно, Вы в одном из своих постов об этом пишете. И я помню, с какой неохотой он говорил, что узнал фамилию преемника позже других — он явно был уязвлен. В недавнем интервью уже из Лондона, которое Борис Березовский дал журналу The New Times (№ 28 от 17 августа 2009 года — http://newtimes.ru/articles/detail/4735/) он это еще раз повторил.
Но важно другое: Березовский вовсе не был единственным источником информации — она была подтверждена и рядом других, весьма информированных людей.
И последнее: есть немало еще вопросов, которые я хотела бы Вам задать. Возможно, не было бы и этой заочной дискуссии, коли бы власть и люди — и тогда, и сейчас, — к ней близкие, понимали бы, что тайное обязательно рано или поздно становится явным, а открытость власти — абсолютная необходимость для нормального существования страны.
