Исполнители наказания

Реформа российской уголовно-ис­полнительной системы неторопливо шла с лета 2009 года. И наверное, если бы не смерть юриста Сергея Магнитского 16 ноября в СИЗО «Матросская Тишина» (см.The New Times № 42 и  43 ), она бы так и тянулась. Этот трагический случай фактически стал катализатором целого ряда отставок: уволено более 20 высокопоставленных сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН), в том числе и замдиректора службы генерал Александр Пискунов, и начальник СИЗО «Бутырская тюрьма» Дмитрий Комнов. Президент подписал закон об отмене досудебного ареста подозреваемых в налоговых преступлениях (читайте статью Сидеть дома! ). Глава Минюста Александр Коновалов признал необходимость решительного пересмотра системы медицинского обслуживания в местах заключения, в том числе и предварительного. Генпрокуратура и Минюст готовят проект закона, который должен серьезно изменить практику применения досудебного ареста. Есть и еще целый ряд последствий. Но у логики правозащитников и власти есть принципиальные различия. Многие важнейшие претензии к работе системы исполнения наказаний в реформе все еще не отражены.

Хозяева тюрьмы

Члены Общественной наблюдательной комиссии по контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания (ОНК) по Москве собрали свидетельства сотрудников СИЗО, тюремных врачей, сокамерников юриста и пришли к выводу, что нарушение права на жизнь в случае с Магнитским было итогом целенаправленного психологического и физического воздействия на подозреваемого. По мнению комиссии, едва ли не важнейшим фактором является то, что сотрудники уголовно-исполнительной сис­темы зависят от следователей и содействуют им в порочной практике давления на заключенных.
«Проверяя условия содержания Магнитского, мы прошли по всем восьми камерам, в которых он сидел во время пребывания в СИЗО «Бутырка», — рассказал The New Times председатель ОНК Валерий Борщев. — Они не соответствуют стандартам содержания по площади. В Бутырке есть нормальные камеры, почему выбирали плохие?» Борщев полагает, что ухудшение условий содержания было сознательным. «Следствие ставит задачу сломать человека. Переводя Магнитского из СИЗО в СИЗО, из камеры в камеру, тюремщики оказывали им в этом содействие, — отметил правозащитник. — Уголовно-исполнительная система должна быть независима от следствия. А случай Магнитского показал, что следователи чувствуют себя хозяевами в тюрьме».

Исполнители наказания

Во время пребывания Магнитского в СИЗО-99/1 «Матросская Тишина», где есть больница, ему было сделано обследование, УЗИ брюшной полости. Определено заболевание («острый панкреатит на фоне калькулезного холецистита и желчно-каменная болезнь», по словам хирурга Матросской Тишины Давида Галустова). Назначены новое УЗИ и операция. Но начальник Матросской Тишины Иван Прокопенко накануне планового лечения внезапно принял решение о переводе Магнитского в СИЗО «Бутырка».
«Мы решили провести ремонт, — сообщил членам ОНК Прокопенко. — И нам надо было освободить этаж. Я обратился к нескольким следователям и получил согласие на перевод их подследственных. Среди них был следователь Магнитского Олег Сильченко».
«В отчете мы доказываем, что решение Прокопенко было немотивированным и нелепым. Оно положило начало трагедии, — уверен Борщев. — Магнитского перевели в Бутырку под жалким предлогом. Ремонт, кстати, по сей день не ведется. Если бы ему сделали УЗИ и плановую операцию, он мог бы жить. Прокопенко — одна из основных фигур, которая положила начало этой ­драме».
В Бутырке Магнитский безуспешно добивался проведения обещанного обследования и операции. Он писал десятки обращений и жалоб, с аналогичными требованиями выступала его защита. Безрезультатно. Как сообщил комиссии теперь бывший начальник СИЗО Дмитрий Комнов, фельдшер Чепелева не получала от Магнитского жалоб на здоровье, да и сам задержанный ни разу на обходах не жаловался Комнову на отсутствие медицинской помощи. Фельдшер Хохлова, по словам тюремного терапевта Литвиновой, не передавала ей просьб Магнитского о приеме. Наконец, терапевт Литвинова просто никак не отреагировала на содержащиеся в истории болезни результаты первого УЗИ и рекомендации о необходимом лечении. Она сообщила комиссии, что не помнит этого. А следователь Олег Сильченко на ходатайство адвокатов о проведени запланированного УЗИ ответил отказом.
Последние часы жизни Магнитского и вовсе покрыты туманом.
«Версии постоянно менялись, — рассказала The New Times член ОНК Людмила Альперн. — И поэтому у нас возникали ужасные предположения: не умер ли он еще до прибытия в Матросскую Тишину в машине скорой помощи?»
Не понятна и история с психиатрами. Начальник СИЗО Фикрет Тагиев говорил — вызывали, а врач скорой психиатрической помощи Виталий Корнилов рассказал, что никакой помощи Магнитскому он оказать не успел. Он приехал в 20.00, но его целый час не пускали к больному в бокс. А когда пустили, то ему пришлось лишь констатировать смерть пациента.
Но если Магнитского все-таки довезли до Матросской Тишины живым, то почему он оставался без медицинской помощи 1 час 18 минут, хотя дежурный хирург Александра Гаусс его осмотрела, обнаружила у него симптомы панкреатита и собиралась положить в отделение? Но вместо больничной койки Магнитскому вызвали «усиление» — 8 сотрудников, которые надели на него наручники и закрыли в боксе. А Гаусс ушла к себе в отделение. Спустя час с лишним ей позвонили и сказали: «Больной лежит в боксе на полу, и его физическое состояние под вопросом».

В интересах следствия

Объяснить поступки должностных лиц, причастных к нарушению права Сергея Магнитского на жизнь, можно только в одном случае: если допустить, что они действовали в рамках корпоративной солидарности со следствием. Это же, наверное, определило поведение помощника начальника УФСИН по Москве Анастасии Чжу, которая, по словам члена комиссии Любови Волковой, фактически противодействовала работе ОНК. Правозащитники надеются, что расследование смерти Магнитского, которое ведет следственный отдел по СВАО Следственного комитета при Прокуратуре РФ, определит степень ответственности всех отмеченных в отчете лиц. Но пока ход реформирования системы ФСИН, МВД, прокуратуры и судов отнюдь этого не гарантирует.