Вопросы навели на меня грусть. Они исходят из того, что Путин — это безудержное природное явление, вроде падения метеорита и извержения вулкана на Бали. Если б диктатором был я, то не мечтал о более приятной постановке вопросов. Где страна Россия скрылась из виду, и в центре всего — личная воля одного-единственного человека в Кремле.
Положение Путина устойчиво, поскольку его «переизбрание» будет без него проведено и надлежаще оформлено аппаратом. Но в таком положении нет и тени всемогущества, которое ему приписывают. Кремль представляет из себя симбиоз трех классов политических существ, отчасти питающихся одно другим, отчасти меж собой совокупляющихся. Это:
1) охранники и секьюрити всех родов, часто именуемые siloviki;
2) высшие государственные чиновники из правительства и администрации президента;
3) друзья президента — ядро его ближнего круга.
Последние и являются самым важным звеном. Они основание треугольника, условная точка вершины которого зовется «Путин». Кремлевский двор — это группа частных интересов внутри тела власти. Коалиционный бенефициар власти, бюджетных денег и любой частной прибыли, какую решили отнять. Да, президент еще кое-что может предпринять в обход всех. Но для этого ему придется всякий раз прибегать к сложной придворной интриге. Ведь его полномочия давно перешли в распоряжение тех, против кого он интригует.
Кремлевский двор — это группа частных интересов внутри тела власти. Коалиционный бенефициар власти, бюджетных денег и любой частной прибыли, какую решили отнять
Вопросы отражают образ могучего вождя. Наподобие великих королей Франции, которые встав поутру думали — а не объявить ли войну Нидерландам? Но и «короля-солнце» Людовика XIV с утра одевали десятки придворных. У Путина их еще больше, хотя брюки он пока натягивает сам. Мог бы он, встав поутру, назначить председателем правительства Российской Федерации самого себя? Чисто теоретически — да, может. Поскольку такой ход порадует аж два из трех придворных класса — близких дружков и охранников. Друзья получат «правительственные» кабинеты, и вопрос, что они делают в Кремле, на время смягчится. Охранники еще возвысятся, поскольку новая структура власти будет исключительно непрочна. Попытка объединить аппараты правительства и администрации президента удесятерит хаос, возникший аж в «год тандема», при формировании двух привластных сообществ — двора Путина и двора Медведева. Хаос, от которого Путин не избавился за годы своего третьего президентства. Хаос, который заботливо лелеет кремлевский двор.
Путин просто не смеет предпринять ничего, что ударит по интересам одного из придворных классов. Он не прикажет ничего, что двор стал бы саботировать. Он не в силах даже серьезно изменить придворный баланс. И кстати, что там за «баланс», о котором так часто говорят telegram-политологи? Баланс — это каркас сил, которые, поддерживая президента, окружают его, действуют от его имени, не пуская выходить за известные рамки. Но они путинский «экзоскелет», и давно уж не Путин задает тому программу движений.
Путин просто не смеет предпринять ничего, что ударит по интересам одного из придворных классов. Он не прикажет ничего, что двор стал бы саботировать
От Путина не надо «ждать объявления реформ», потому что в этом случае реформ не будет. Ведь ему не ясно, каким образом и с чьей помощью их проводить. В то же время некие реформы, несомненно, пойдут. Проводить их вынуждена будет та коалиция, которая после выборов 2018 года получит Путина в свое распоряжение. Неудача реформ при этом легко предсказуема.
Может ли Путин пойти на взлом Конституции, лично возглавив «правительство» (кстати, Конституция этого прямо не запрещает). О да, его величество могут убедить, что так он приобретет больше полномочий — наш Бурбон верит, будто у него их все еще недостаточно. Но таким образом он надорвет собственную систему и ускорит ее финал.
Не имеет значения, поменяет ли двор главу правительства. В данной схеме власти правительство лишь АХО, административно-хозяйственный отдел Кремля. Но при дальнейшем переходе власти ко «двору» не президент, а премьер может быть назначен фронтменом каких-то реформ. Медведевым будет называться фронтмен или не Медведевым — не все ли равно?
Пекин очень устраивало, что Кремль взял на себя роль пекинеса, маленькой злой собачки, облаивающей конкурентов хозяина. Но ясно, что тут нет и тени союзных отношений
Изменение внешней политики? Оно неизбежно. Пекин очень устраивало, что Кремль взял на себя роль пекинеса, маленькой злой собачки, облаивающей конкурентов хозяина. Но ясно, что тут нет и тени союзных отношений. Международная реакция на эксцессы третьего президентства идет по закону маятника. Наступательная фаза московской политики сменилась оборонительной, и инициатива перешла к противникам. Те начали давление на Москву и станут его наращивать. А Кремль своими «ответными зеркальными мерами» только запутывается в ситуации.
Либерализация в России вовсе не пароль ее будущей политики. При том, что либерализация правил остро нужна отдельным секторам — предпринимательской сфере, культуре и образованию, пенитенциарной политике, сетевым инициативам. Но в целом быстро политизирующейся России нужна лишь более открытая политика. Вскоре политизация достигнет несносной остроты, и ее участники буду вынуждены прибегнуть к установлению каких-то общих правил. Но при чем тут Путин? Он лишь один из разыгрываемых ими призов.
Так что «застоя» не ждите, а пристегните свои ремни покрепче. Если хотите и впредь оставаться зрителями.
* Глеб Павловский — политтехнолог, соучредитель и директор Фонда эффективной политики, экс-советник руководителя администрации президента
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции