Американские леди, с которых начиналась история 8 марта, выполнили свою программу. Весной 1857 года они вышли на улицы Манхэттена, требуя повышения зарплаты, лучших условий труда и равных прав для женщин. Их разогнали, но назвали этот день Женским днем… В 1908 году леди повторили свою вылазку. Они стали выходить каждую весну, а в 1910 году прокатились на конференцию женщин-социалисток в Копенгагене, где встретились с Кларой Цеткин. Американские леди социализмом не заинтересовались. Они скоро получили и мужскую работу, и мужскую зарплату. А Хиллари Клинтон собирается взять приступом Белый дом. Европейские мадам и фрау с 1911 года тоже гуляли весной, и тоже требовали равноправия. И получили. Хуже всех пришлось русским бабам, хотя они тоже демонстрировали с 1913-го, и весной 1917 года именно с их подачи и акций на улицах Петрограда началась Февральская революция. Они требовали мира и хлеба, но их мужья запали на социализм, и женщины получили голод, гражданскую войну и ГУЛАГ. Советская власть назначила Женский день государственным праздником (конечно, на рабочем месте), но праздника не вышло, потому что Россия ломилась в закрытые навечно ворота «светлого царства социализма» за Карлом Марксом и Кларой Цеткин. Эти чертовы Карл и Клара украли не только кораллы и кларнет. Они украли у миллионов женщин право на человеческую жизнь. 8 марта советский Агитпроп рассыпался в восторгах и расхваливал и советских женщин, и их завидную участь. А женщины в это время шли в Сибирь на голодную смерть как жены и дочери кулаков; их расстреливали или умерщвляли в концлагерях как «членов семей изменников Родины»; им давали по 10, по 20 лет за горстку зерна, за катушку ниток, вынесенную с «производства», чтобы накормить голодных детей. Они не смели больше просить ни мира, ни хлеба. За такое требование полагалась смертная казнь. Женщины таскали тачки с рудой Валерия Новодворская в лагерях, их насиловала вохра, их зарывали в вечной мерзлоте с биркой на ноге и без креста. А на «воле» они стояли в бесконечных очередях, чтобы передать скудную еду арестованным близким, уже получившим «10 лет без права переписки». Они высыхали от голода и непосильного труда в колхозах, и «Родина-мать» с плакатов стала их коллективным портретом: тощая, растрепанная, голодная, в отрепьях, с фанатическим огнем в глазах. Вместо кораллов и жемчугов женщинам предоставили серп и молот, как у изваяния Мухиной. Девушек изображали не с персиками и не с веерами. Девушки должны были вкалывать на производстве. «И картина эта называется: девушка с отбойным молотком». С 1965 года советская власть расщедрилась на выходной день 8 марта. А женщины тянули лямку, потому что мужниной зарплаты не хватало, чтобы прокормить семью, стояли в жутких очередях за едой, которая была в дефиците, и записывались на пару сапог, потому что в дефиците было все. И в новые времена по части политических прав они добились не только равенства, но даже приоритета. Они гибли тысячами под вакуумными бомбами в Чечне, они задыхались от газа в «Норд-Осте», они сгорели вместе со своими детьми в бесланской школе. Это они получают из армии своих сыновей в гробах. Зато у них есть праздник показухи и демагогии, который отмечается только в бывшем СССР и тоталитарных государствах. Их даже убивают первыми, вне очереди. За требование люстраций для изготовившихся к прыжку во власть чекистов погибла женщина: Галина Старовойтова. За борьбу с местными сатрапами в далекой Калмыкии была убита журналистка Лариса Юдина. За жалость к растерзанному чеченскому народу поплатилась жизнью Анна Политковская. Женщины — в первых рядах узников совести. В Потьминских лагерях оказались Светлана Бахмина и Зара Муртазалиева. Приехавшую в Москву учиться и работать Зару Муртазалиеву, 21 года от роду, превратили в «шахидку», подбросив ей пластит. Ей дали 8,5 лет. Светлана Бахмина отказалась оклеветать Михаила Ходорковского. Ей дали 7 лет, оторвав от маленьких детей.
Женская доля в России все еще укладывается в строфы самиздатовского поэта:
И снова звучит это слово,
Как в тот достопамятный год:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд,
Но кони все скачут и скачут,
А избы горят и горят
