Судьба акустики. Все что ни есть на белом свете брошено на операцию «Преемник». Демографию, сельское хозяйство и здравоохранение они уже попользовали, теперь занялись русским языком.
В середине 30-х годов во время сеанса «черной магии» был разоблачен некто Семплеяров, возглавлявший акустическую комиссию. Прикрываясь интересами акустики, Аркадий Аполлонович в личных целях встречался с актрисой Покобатько. Те, кто возглавляет всевозможные комиссии сегодня, преследуют цели безусловно государственные — как говорится, почувствуйте разницу! То есть, может, у них там, в комиссиях, и не без бытовых радостей, но это по совместительству: главное — Отечество в опасности! Две тысячи восьмой год тактично покашливает за дверью, и все что ни есть на белом свете брошено на операцию «Преемник». Демографию, сельское хозяйство и здравоохранение они уже попользовали, теперь занялись русским языком. Опаньки! Мы-то думали, хоть здесь обойдется без Медведева, но не пропадать же, действительно, ресурсу. А защита русского языка по этим параметрам даже лучше демографии: демографию худо-бедно можно замерить, а тут такая гладкая тема — одно удовольствие! Сельское хозяйство и здравоохранение вопиют из каждой дыры и требуют минимальной квалификации даже для того, чтобы трындеть про них во время телеселекторных совещаний… А защита великого и могучего — чистая синекура. На этом поприще трудилась даже Людмила Александровна Путина, так что за Медведева я спокоен — уровня не уронит. Пиаровские сливки ближе к выборам обеспечены. Рад я и за чиновный люд: со дня на день в их сторону двинутся новые бюджеты, большая часть которых по здешней традиции будет распилена внутри Садового кольца и если послужит развитию русского языка, то не ближе Куршевеля. Я ж говорю: не без бытовых радостей... Что же до русского языка — ох, кто бы защитил его от всех этих защитников! Впрочем, воистину великий и могучий, он мощным рентгеном просвечивает до донышка любого, кто открывает рот. Пошлые, на твердую скучную «тройку» сентенции типа «русский язык — язык Пушкина, Толстого, Достоевского» (вышеупомянутая Л. Путина); полублатные проговорки в исполнении ее супруга... Язык-диагност! Виктор Степанович Черномырдин говорил с нами предложениями без подлежащих и сказуемых, но что он говорил, всегда было понятно, ибо ЧВС знал, что хочет сказать: в нехитрой голове премьера, как птица в силках грамматики, постоянно билась мысль! Это было время «загогулин» — буйное и живое, как сельва. Настало другое время и привело с собою другой русский язык. (Или люди другого языка привели другое время? Может быть, так даже точнее.) Г-н Фрадков — образцово-показательный птенец этого инкубатора — говорит на безукоризненном, дистиллированном номенклатурном новоязе. Вроде бы все члены предложения на месте, а что хотел сказать-то?.. А ничего не хотел! Говорение слов призвано здесь заменить мысль, отвлечь внимание от ее отсутствия. Это имитация, как, впрочем, почти все, что делается теперь в этих стенах. Включая грядущую заботу о русском языке. Что будет с нашим неосязаемым премьером и его двужильным замом, взвалившим на себя ко всему еще и вопросы языкознания, — бог весть… А вот как раз за русский язык можно не волноваться. На него все это многостраничное номенклатурное цунами окажет ровно то же воздействие, какое, по Булгакову, оказала многолетняя деятельность товарища Семплеярова на московскую акустику: «Какой она была, такой и осталась». Вот и он останется, каким был — великим и могучим, — вопреки их заботе.
