27 марта исполняется год со дня смерти великого польского писателя Станислава Лема. The New Times публикует полный текст его эксклюзивного неопубликованного интервью, одного из последних. Оно было дано на русском языке, и мы постарались сохранить стиль речи Станислава Лема.
материал предоставлен телеканалом «Культура»
О религии и жизни
— после смерти —
Религия — это просто надежда на то, что с нами после смерти что-то будет. Я лично придерживаюсь того же мировоззрения, которое имел на шестнадцатом году жизни. Оно не изменилось в связи с переменами социальными. Я уже несколько раз умирал. Меня практически мертвого повезли в кардиологическую клинику, вытягивали из этого состояния, и я возвратился к сознанию. И тогда я понял, что целых три часа меня нигде не было. Нигде! И это для меня было очень приятно, что меня не было. Я знаю точно: после смерти ничего нет с человеком. Он начинается как маленький ребенок, потом становится взрослым, стареет, умирает и просто перестает существовать. Это очень приятно, по-моему. Я не понимаю, почему надо бояться смерти. Человек думает, что он умрет и увидит где-то на небе своих умерших родственников. Как же он их узнает? Ни лиц у них нет, ни тела, ни глаз, ни ушей, ни костей — ничего. Только душа. А как душу можно узнать? Я не понимаю.
Существует математика, физика, геология, а религий — множество. Буддизм, ислам, я даже не в состоянии исчислять все христианские вероисповедания... И всякий говорит: «Бог со мной».
О литературе,
— науке и утечке мозгов —
Ко мне приходят молодые люди или присылают мне свои стихи. Но я всегда говорю: «Не пишите, а удирайте из литературы!» Потому что, занимаясь литературой, а особенно поэзией, жить невозможно. Никакой прибыли нет. Я не знаю, существует ли в России поэт, который может финансово жить из того, что он напечатает?
Научная фантастика — это все-таки условная литература. Говорят, что литература — это красивая ложь. Я, например, очень люблю поэзию. Но когда я читаю «Люблю грозу в начале мая», я не думаю, что Тютчев так думал. Это лирика, поэзия. Так же научная фантастика существует, для того чтобы как-то влиять на человеческое сознание, чтобы было приятно. Например, не всегда приятно читать Достоевского, но очень интересно. 99% научной фантастики — это рассказ о том, чего не было и никогда не будет. Это сказки. Поэтому в советское время был большой заказ на научную фантастику.
Сказки писать и читать очень интересно, но переживать все, что было когда-то сказочным, уже не так интересно. Потому что это стало действительностью, а действительность всегда не так интересна, как сказка.
Мне очень неприятно это говорить, но я сейчас ничего не читаю, нет интересных книг. Я получаю из Москвы частным образом «Новый мир», «Знамя», «Природу». «Природа» в советское время имела 80 тысяч тираж, а теперь я боюсь, что даже нет и 10 тысяч. Но при этом качество российской науки осталось на прежнем уровне. Мой сын десять лет назад окончил Принстонский университет в США и говорит мне: там все больше русской речи. Потому что самые лучшие научные силы переезжают на Запад. Это нехорошо. У нас в Польше еще хуже. Удирают кто может. Научной крови Россия потеряла огромное количество после революции. Да и товарищ Сталин, великий специалист по языковедению, тоже сделал что мог. Хорошо, что мы все смертны. Если бы некоторые были бессмертными, совсем иначе бы выглядел наш мир. Очень нехорошо, я бы сказал.
О новых технологиях,
— искусственном интеллекте —
и зарождении мира
В области новых технологий — развитие огромное. Каждый год новый холодильник, новые автомашины, новое то, новое се. Но люди остаются те же самые, что были 100 тысяч лет назад, 150 тысяч лет назад.
Самое интересное сейчас творится в космологии, потому что никто не знает, что было в начале Вселенной. Или ничего не было? Хокинг1 думает, что не было, Пенроуз2 думает, что было. Это можно сравнить с научной фантастикой, потому что никто не знает, как это было в действительности. Читать об этом очень приятно. Но это, конечно, не имеет никакого отношения к истине.
Меня спрашивают: верите ли вы в искусственный разум? Я говорю: даже подтяжки можно назвать интеллектуальными, потому что их можно адаптировать под тело. Ну так что ж, подтяжки разумные? Я не думаю. Я не верю в то, что будет существовать программа для компьютеров, которая может сделать их разумными. Но это не значит, что такого не будет никогда. Будет, наверное, но не через 10 —15 лет, а через 100 лет. А что будет через 100 лет, никто не знает. Точно можно сказать, что будет через 2,5 миллиарда лет: Солнце вспухнет, станет красным гигантом, все океаны Земли испарятся, и от Земли останется уголек маленький. И человечества уже не будет. Это предвидели физики, астрофизики, космологи. Но что будет через год, через два, никто не знает. Особенность нашего существования в том, что мы не разбираемся в будущем.
О политике, демографии
— и космическом туризме —
Самое необыкновенное — это то, что Советский Союз взял и просто рухнул. Как-то Миттеран был у Брежнева в Кремле и спросил его: не можем ли сделать так, чтобы было немного больше свободы. «Дорогой Жорж, — сказал Брежнев, — нельзя, потому что, если одну маленькую частичку вынуть, рухнет все». Пришел Горбачев и попробовал, но он не хотел, чтобы Советский Союз рухнул. Он просто думал немножко исправить. Получилось. Я не могу сказать «к сожалению», потому что мы в Польше были довольны. Хорошо, что теперь мы имеем немного свободы. Но, к сожалению, умных людей в мире по-прежнему не хватает, особенно в Польше.
Мир очень неустойчивый теперь, и никакого равновесия нет. Северная Корея, Китай... Я боюсь ислама, боюсь. Они как-то внезапно проснулись, после этого нападения на США. Усама бен Ладен — неизвестно, живет он или нет. Даже если он мертв, ничего не изменится. Это имеет собственную движущую силу. Ничего не поделаешь, но я боюсь.
Если бы у меня не было сына, внучки, мне было бы как-то легче сойти с этого мира. А так я за весь мир просто боюсь, что придут неожиданные какие-то не то что земле-, а политические трясения. Я читал, что мы с вами демографически очень ослабели. Ученые пишут, что уже никогда не будет возможности, чтобы в Польше существовало 40 миллионов людей. Когда-то в Советском Союзе существовало 288 миллионов людей, а теперь половина. Демографические прогнозы очень плохие.
Говорят, скоро мы все будем летать в космос. Один миллиончик долларов — и уже вы в космическом просторе! Простите, но мне никакого простора космического не надо. На Марсе есть вода и бактерии — ну и хорошо. Но мне не очень-то надо быть там, на Марсе. Пустота, воздуха нет. Неприятно. Нам было бы лучше, если бы мы на Земле жили мирно, но как это сделать, я не знаю. На Марсе неинтересно, на Луне неприятно, на Северном полюсе очень холодно, в Сахаре очень жарко. Мне довольно того, что я здесь сижу и еще немножко буду сидеть, а потом исчезну.
____________________
1, 2 Стивен Уильям Хокинг — английский физик-теоретик, в 1974 году был избран членом Лондонского королевского общества. В 1988-м за исследования черных дыр (совместно с Роджером Пенроузом) получил премию фонда Вольфа. Роджер Пенроуз — выдающийся ученый современности, активно работающий в различных областях математики, общей теории относительности и квантовой теории. Хокинг и Пенроуз написали книгу в форме дискуссии, прошедшей между ними по некоторым наиболее фундаментальным вопросам, связанным с природой Вселенной.