15 ноября телеканал «Культура» транслировал (и хочется добавить — «в прямом эфире», но нет) похороны Леонида Ильича Брежнева. Бесконечная очередь у гроба, бесчисленные награды на красных подушечках, скорбные официальные лица. Скорбный голос диктора. Траурный митинг и речи с мавзолея. Министр обороны, президент академии наук и шлифовальщик московского завода информационно-аналитических машин поочередно говорят о верном продолжателе дела Ленина, друге простых людей и советских ученых. Министр обороны сообщает, что солдаты и матросы отвечали на заботу генерального секретаря искренней любовью. Шлифовальщик излагает чисто, грамотно, без запинки — видимо, это специальный шлифовальщик, который трибуны видит чаще, чем станки. Шлифовальщик обращает внимание на то, что генеральный секретарь не понаслышке знал интересы и чаяния человека труда. Президент академии наук, наоборот, — запинается. Но подчеркивает все же роль, которую сыграл Леонид Ильич в развитии советской науки. Леонид Ильич, разумеется, сыграл огромную, выдающуюся роль. Над толпой — одинаковые портреты покойного. Бессмертный полк, состоящий из одного маршала.
Члены иностранных делегаций, жмущие руку Андропову и прочим. Индира Ганди (ее убьют через два года), Улоф Пальме (его — через четыре), Хафез Асад (такого, попробуй, убей), вице-президент Буш (его ждет совсем другая судьба). Но сначала — бесконечный ряд руководителей коммунистических партий, которые не знают еще, что в империи что-то треснуло, совсем скоро подкормка кончится и придется учиться жить по-новому, без подачек от великого и могучего Советского Союза.
Легко представить себе те же речи — ну, с незначительными коррективами. «Верный продолжатель дела Ильина и Бердяева» вместо верного же ленинца, а так — друг солдат, отвечавших любовью на любовь, покровитель физкультурников, чей вклад в дело защиты родины от метеоритов неоспорим…
Открытка из будущего
Юбилей, 35 лет, в социальных сетях флэш-моб, все, кто старше тридцати пяти, вспоминают, что они тогда делали. Присоединиться бы, да вспомнить нечего. Была линейка в школе, черная лента на флаге, директор плакал, причем, кажется, искренне. Уроков не было, а это плохой фон для траура. Непросто скорбеть, когда отменяют уроки, но мы старались.
Вспомнить нечего, и в особенности потому, что эти кадры читаются не как привет из прошлого, а как открытка из будущего. Легко представить себе те же речи — ну, с незначительными коррективами. «Верный продолжатель дела Ильина и Бердяева» вместо верного же ленинца, а так — друг солдат, отвечавших любовью на любовь, покровитель физкультурников, чей вклад в дело защиты родины от метеоритов неоспорим… И, конечно же, человек труда найдется, чтобы рассказать о глубоком понимании интересов и чаяний человека труда.
И уж совсем легко представить очередь из глав братских партий — на этот раз ультраправых, но какая разница, — тянущих руку к новым начальникам, возможно, для приветствия, но скорее — за очередной порцией милостыни.
Империя самовоспроизвелась — с бесконечным списком врагов и с союзниками, глядя на которых, начинаешь испытывать некоторую неловкость. Секретари братских компартий выглядели, пожалуй, все-таки поприличней
Себя вот только невозможно представить зрителем — это ведь все случится лет через сто или вообще никогда, сильно после наших внуков, и дело не только в успехах медицины.
Похоже, империя оказалась покрепче, чем многим казалось в последние двадцать пять лет. Самовоспроизвелась — с вечным начальником, с фальшивым насквозь языком, с необъяснимым порывом диктовать свою волю миру и с объяснимым желанием, охотно разглагольствуя про «человека труда», плевать на человека обычного. С краснощекой пионерией, хотя здесь есть разница. Я вот успел разучить, конечно, в свое время обязательное: «Спасибо вам за ваш бессмертный подвиг, товарищ генеральный секретарь!» Но ни я, ни товарищ генеральный секретарь и представить себе не могли строй одетых в одинаковую форму детей с каменными лицами, которые поют песню о готовности вернуть Аляску и умереть за «дядю Вову». Генеральный секретарь так и умер в неведении, а я вчера посмотрел клип. Снятый, между прочим, по инициативе действующего депутата Государственной думы. Чего уж там, производит впечатление.
Империя самовоспроизвелась — с бесконечным списком врагов и с союзниками, глядя на которых, начинаешь испытывать некоторую неловкость. Секретари братских компартий выглядели, пожалуй, все-таки поприличней.
Вечных соратников не бывает
И совсем не хочется вспоминать ту, не совсем настоящую скорбь, октябренка, у которого отменили уроки. Прошлое, в котором ты был, неотличимо от будущего, в котором тебя не будет, а все, что мы по ошибке приняли за перемены, — вроде ряби на поверхности лужи для вечной и бесчеловечной империи. Мысли отступают в безысходность, серую как ноябрь.
Но это если не следить за новостями. В новостях — бунт в Зимбабве.
Игнатий Чомбо, к примеру, лидер «Патриотического фронта», называл эру правления Мугабе «временем мудрости и единства». И прочие деятели, превратившиеся теперь в сторонников сменяемости власти, от Игнатия не отставали
Военные арестовали Роберта Мугабе, великого, бессменного, старейшего из правящих на Земле лидеров. Мастера громких речей и председателя партии «Зимбабвийский африканский национальный союз — Патриотический фронт». Отличное, кстати, название — пару слов поменять, и вполне сгодится для наших широт. Но в партии уже заявляют, что этот шаг «необходим для здоровья нации», а все — от членов патриотических молодежных объединений и до министров — хором рассказывают о том, как полезна смена власти.
А ведь совсем еще недавно, в декабре прошлого года, когда Мугабе объявил о намерении в очередной, уже и не посчитать который, раз идти на выборы, те же люди говорили совсем другие речи. Игнатий Чомбо, к примеру, лидер «Патриотического фронта», называл эру правления Мугабе «временем мудрости и единства». И прочие деятели, превратившиеся теперь в сторонников сменяемости власти, от Игнатия не отставали.
А ведь и Мугабе наверняка был другом физкультурников и даже, наверное, задумывался о борьбе с метеоритной угрозой.
История любит рифмы, но не любит цитаты. Вечных империй не бывает, а у вождей не бывает вечных соратников. Даже ноябрь — и тот иногда кончается.